Люди всегда выбирали для жительства удобное место. Для этого необходимо было наличие благоприятных климатических условий, хорошей питьевой воды и плодородных земель. В древности эти факторы играли куда более важную роль, чем ныне, ибо сравнительно низкое развитие техники увеличивало зависимость человека от географической среды. Не случайно, что почти все известные населенные пункты прошлого отвечали этим требованиям. Особенно тщательно выбирали места для городов, о чем имеются сведения и в древних письменных источниках. Выдающийся римский архитектор Марк Витрувий (вторая половина I в. до н. э. – начало I в. н. э.) написал специальный трактат, где были обобщены достижения в области архитектуры того времени. Витрувий отмечает, что при строительстве городов прежде всего надо выбирать здоровое место [Vit., I, IV, 1].
Как было указано во второй главе нашей работы, в Албании в античную эпоху было много городов, возникновение которых обусловливалось различными факторами. Мы пока не знаем, имело ли здесь место сознательное градостроительство, т. е. основание городов царями по заранее составленному плану, или все эти города возникли на основе предшествующих поселений, путем их дальнейшего развития. Бесспорно одно, что в Албании, как и в других частях света того времени, для сооружения поселений, а особенно городов, были выбраны благоприятные во всех отношениях места. Когда местность переставала отвечать этим требованиям, люди переселялись в другие, более удобные места. Кроме того, возникновение городов было продиктовано экономической и политической потребностью страны. Даже при запланированном градостроительстве, что широко практиковалось в античное время, города не были сооружены в том или ином месте лишь по желанию царя. Как справедливо отмечает грузинский исследователь Д.А.Хахутайшвили, «города строились не там, где того хотел царь, а там, где это обусловливалось хозяйственными интересами страны» [422, с. 221].
Города были расположены в плодородных густонаселенных районах страны и явились политическими, экономическими и культурными центрами сельскохозяйственных округов. То же самое видим мы и в Албании. Не случайно, что Птолемей, говоря о городах и других населенных пунктах Албании, локализует их в бассейнах рек и междуречьях. Расположение городов в таких местностях способствовало развитию орошаемого земледелия, улучшению материального благосостояния населения и усилению экономики страны в целом. Выявленные и в какой-то степени изученные в археологическом аспекте, крупные населенные пункты Албании отвечают этим требованиям.
При выборе места для города учитывали и его оборону от возможных нападений. Обычно города располагались на таких местах, где, умело используя рельеф, можно было укрепить его фортификационными сооружениями, возведение которых требовало сравнительно меньшей затраты сил и времени. Для примера можно упомянуть городища Мингечаур и Кабала. Так, например, городище античной эпохи Шехербурну в Мингечауре расположено на месте, имеющем естественные ограждения. Городище, как уже указывалось в первой главе, с севера, юга и востока окружено крутыми склонами г.Казанлыдаг и ее отрогов. С запада естественным укреплением городу служил обрывистый берег р. Куры. Лишь с южной стороны городище было охвачено более доступным отрогом горы. Можно предположить, что на этом участке город был укреплен оборонительными сооружениями, следы которых ныне не сохранились.
Довольно удачно стратегическое положение имел античный гор. Кабала, который с запада был охвачен крутым и обрывистым берегом р. Карачай, с северо-запада – лесистыми оврагами, имеющими крутые склоны, с востока – широким и глубоким оврагом. Таким образом, город не имел естественных укреплений лишь с севера и юга. С этих сторон он был укреплен мощными оборонительными валами и рвами. Ныне хорошо прослеживается южный оборонительный вал, длиною более 1 км.
В античную эпоху в Албании города, расположенные на довольно ровных и непересеченных местностях, со всех сторон были укреплены оборонительными сооружениями. Так были укреплены городище Тазакенд в Мильской степи и Белиджинское или Торпахкалинское городище, расположенное недалеко от современного Дербента.
Характер возведения оборонительных сооружений и выбор строительного материала для них были обусловлены местными условиями и ресурсами. Таким образом поступали везде и всегда, в том числе при строительстве античных городов. Об этом сообщал еще Витрувий. Он рекомендовал при строительстве пользоваться местным строительным материалом: камнем, обожженным или сырцовым кирпичом [Vit., I, V, 8].
Рис.3. Разрез оборонительного вала в Кабале
рис.4 Кабала. Раскоп в предполагаемом месте ворот
Оборонительные сооружения античных городов Албании еще недостаточно изучены в археологическом отношении. Однако частичные археологические раскопки, а также визуальные наблюдения позволяют, хотя и в общих чертах, осветить характер их фортификационных сооружений. Очень часто эти города были укреплены мощными оборонительными валами и рвами. Такие оборонительные сооружения довольно хорошо прослеживаются вокруг городищ Кабала, Тазакенд в Мильской степи и Торпахкала в Южном Дагестане.
Очертания городищ, а также их оборонительных сооружений зависят от их местоположения. На ровных местах они имеют квадратное или прямоугольное очертание, а в других – оно продиктовано рельефом местности. Так, например, квадратное и прямоугольное очертания имеют Торпахкала и Тазакенд.
Судя по сведениям И.М.Исакова, вокруг Торпахкалинского городища имеется вал, высота которого достигает 10-12 м. По внешней стороне этого вала имеется ров глубиной 2-3 м, шириной 20-25 м. Очевидно, ров был заполнен водой [194, с. 204]. К сожалению, до сих пор ни на самом городище, ни на его оборонительных сооружениях основательных раскопок произведено не было. Поэтому трудно установить характер строительной техники и строительных материалов этого крупного городища.
Наличие вала и рва отмечено вокруг городища Тазакенд, но и там раскопок произведено не было.
Пока некоторые работы по изучению античных оборонительных сооружений были произведены лишь в Кабале. Южный оборонительный вал Кабалы растянулся с востока на запад (рис 3). Примерно в центральной части этого вала прослеживается место ворот шириною около 4 м, где были произведены раскопки (рис.4). Установлено, что здесь вход, во избежание грязи в ненастную погоду, был вымощен гравием шириною в 2,5 м, толщиною 10-15 см. По всей вероятности, вход имел деревянные ворота.
Оборонительный вал под влиянием атмосферных явлений сильно разрушился. Быть может, он первоначально имел облицовку, а сверху надстройку из сырцового кирпича, которая основательно разрушилась и сырцовые кирпичи исчезли. Ныне лишь на самых хорошо сохранившихся участках высота вала достигает 3 м. В одном месте получен разрез вала и выяснено, что его первоначальная толщина была около 6 м, а за счет разрушенной верхней части нынешняя толщина его у основания составляет более 12 м. Вал был образован в результате выбранной с наружной стороны земли, в связи с чем здесь появился ров, входящий в систему обороны города. В течение многих столетий ров заполнился, и ныне его наличие прослеживается с трудом. Разрез рва еще не получен, в связи с чем пока невозможно точно установить его глубину и ширину. Однако по разрезу вала удалось выяснить, что край рва отстоит от вала на расстоянии более 1 м. Судя по рельефу местности, ширина рва была более 10 м.
При наличии строительного камня города укреплялись каменными оборонительными стенами. Такие оборонительные стены были выявлены вокруг ряда городищ (Таргу, Урцек) на территории нынешней Дагестанской АССР. Городище Таргу состоит из цитадели, собственно города и торгово-ремесленного посада, которые отделены друг от друга оборонительными стенами. Оборонительные стены Таргу имели 2,3-2,8 м толщины [241, с. 153-154]. Так же было укреплено городище Урцек, которое на базе крупного земледельческого поселения VII -IV вв. до н. э. в III-II вв. до н. э., стало городом. Здесь укрепленная цитадель занимает вершину возвышенности, а по ее склонам возведены жилые и хозяйственные постройки. Город был укреплен оборонительными стенами, которыми ограждены также искусственные земледельческие террасы, расположенные вокруг города [239, с. 155].
Планировка городов Албании античного периода пока недостаточна ясна, ибо по этому поводу в письменных источниках сведений нет, а установление ее с помощью археологии сопряжено со значительными трудностями, так как при этом необходимо провести археологические раскопки на больших площадях, что, как известно, требует затраты многих сил, средства и времени. При настоящем уровне изучения этих городов в археологическом аспекте мы относительно их планировки можем судить только предположительно. Естественно, для этой цели необходимо учесть данные археологических раскопок, визуальные наблюдения и сравнительные материалы, имеющиеся в письменных источниках об античных городах сопредельных стран.
Как известно, для античного градостроительства, особенно градостроительства эллинистической эпохи, характерна гипподамова система планировки, которую связывают с именем милетского архитектора Гипподама, жившего в V в. до н. э., о чем, в частности, писал Аристотель [Aris. Роl., II, 5]. Для этой системы характерны геометрические приемы разбивки жилых кварталов на прямоугольные сети улиц, одним словом, регулярное и планомерное строительство городов. Многие исследователи полагают, что эта система возникла еще в эпоху интенсивной греческой колонизации в VIII-VI вв. до н. э. Когда колонисты поселялись на новом месте и строили город, им выделяли равные земельные наделы, одновременно застраивавшиеся по общему плану. В Ольвии и Фанагории эта система прослеживается с VI в. до н. э. [91, с. 11 -12; 112, с. 142-143].
Для старых городов, как правило, характерна беспорядочная планировка. Известно, что даже классический гор. Афины был нерегулярным городом, хотя передовые градостроительные идеи там пропагандировались с большим успехом. Систему Гипподама Афины осуществили лишь при строительстве своего портового города Пиреи и колонии Фурий, которая была основана по инициативе Перикла [238, с. 100-101; 112, с. 143].
Гипподамова система планировки с большим успехом осуществлялась в эллинистическую эпоху при сознательном градостроительстве, широко практиковавшимся царями эллинистических стран. Однако прямые и довольно широкие улицы и кварталы, характерные для этой системы, встречаются и в древневосточных городах. Например, такую планировку мы видим в древнеиндийских городах Хараппа и Мохенджо-Даро [111, с. 383-384]. Элементы такой планировки встречаются также в Вавилонии [111, с. 212- 213] и Египте [97, с. 16].
Теоретические основы античного градостроительства были разработаны Платоном («Государство», «Законы») и Аристотелем («Политика») [235, с. 3-26]. По Платону, город должен располагаться в центре страны и иметь в плане форму круга. Центральную его часть составляет общественный центр. По его мнению, город не должен иметь оборонительных стен, но внешние границы – хорошо укреплены. Образцом для него в этом отношении является Спарта. Город должен быть связан с поселками хорошими дорогами, за состоянием которых наблюдают особые магистраты [Рlat. Leg, 745 в, 760 в, 761 в, 778с -d].
Особенно подробно теория градостроительства античного времени разработана Аристотелем. Он говорит о выборе места для города, застройке, планировке, водоснабжении, санитарии города и других аспектах городской жизни. Аристотель, в отличие от Платона, считает, что города должны иметь оборонительные стены [Arist. Роl.; VII, 5,2,VII 10, 1-8].
В античное время при планировке города нередко учитывали и направления ветров. В римское время существовал даже прибор для установления направления ветров, о котором сообщает Витрувий [Vit., I, V].
Но все это могли учитывать при основании городов по заранее составленному плану. При стихийном градостроительстве, как в странах Востока, так и в античном мире, когда города возникали на базе древних поселений в результате их дальнейшего развития, очень часто единой планировки не было. Как указано выше, подавляющее большинство городов Албании возникло именно в результате дальнейшего развития древних поселений, о чем свидетельствуют археологические раскопки, хотя утверждать, что здесь начисто отсутствовало сознательное градостроительство пока нельзя. О существовании такого градостроительства в Албании как будто намекают археологические раскопки городища Кабала. Можно предположить, что большинство городов Албании, если не все, в античную эпоху имели беспорядочную планировку, Такая же планировка характерна и для городов средневекового Азербайджана.
При изучении античного градостроительства Албании большой интерес представляют строительные материалы и строительная техника. К сожалению, надземные архитектурные памятники на территории исторической Албании не сохранились, в связи с чем при решении этих вопросов мы можем базироваться исключительно на археологических материалах. Что касается средневековой архитектуры, то здесь великолепные памятники свидетельствуют о том, что архитектура имеет глубокие корни, идущие вглубь веков. Это подтверждается и археологическими раскопками, проведенными на территории исторической Албании.
Раскопки по изучению античных городов Албании, развернувшиеся в широком плане за последние годы, позволяют выяснить вопросы, связанные со строительными материалами и строительной техникой этой страны в античную эпоху. Установлено, что в качестве строительного материала в то время в Албании применяли сырцовый кирпич, камень (известняк, ракушечник, булыжник), дерево, обожженный кирпич (в незначительной степени) и кровельную черепицу. Выбор стройматериала был продиктован местными ресурсами, географическими и климатическими условиями. Ресурсы естественных строительных материалов оказали «влияние на развитие и распространение конструктивных приемов и архитектурных форм» [404, с. 7].
Среди стройматериалов Албании ведущее место занимал сырцовый кирпич, которым широко пользовались как при строительстве частных жилищ, так и внушительных по размерам зданий общественного назначения. Этнографические наблюдения показали, что сырец в качестве стройматериала и ныне широко применяется во многих сельских районах Азербайджана. Интересные наблюдения в этом отношении были сделаны этнографом М.Н.Насирли по материалам Нахичеванской АССР. Он отмечал, что в Нахичевани жилые и хозяйственные помещения в основном сооружены из глинобита и сырцового кирпича, хотя этот край очень богат камнем. Здесь из камня сооружались лишь крепости, церкви и другие строения общественного значения [317, с. 82].
Сырец был основным стройматериалом с глубокой древности во многих странах мира. Особенно широко он применялся в странах древнего Востока, так, например, в Вавилонии, Ассирии, Ираке, Закавказье и т. д. Применявшиеся сырцовые кирпичи были различные по форме. В эпоху Энеолита в Месопотамии, Закавказье и других странах иногда применялись прямоугольные в плане плосковыпуклые кирпичи. Позднее такие кирпичи вышли из употребления, и в строительстве применяли исключительно плоские со всех сторон кирпичи. Сырцовые кирпичи применялись также в Греции и Риме, где в античную эпоху каменная архитектура достигла выдающихся успехов. Не случайно римский архитектор Витрувий в своей известной книге об архитектуре сырцовому кирпичу, как и другим стройматериалам, посвятил специальную главу. Он рекомендует, из каких глин, в какое время года следует изготовить сырец и какие формы он должен иметь [Vit., II, 111].
В античную эпоху в Албании применяли довольно крупные по размерам сырцовые кирпичи квадратной, либо прямоугольно-продолговатой формы. Продолговатые сырцовые кирпичи широко применялись в Кабале, что видно из античных слоев этого городища. Размеры у них 18x40x13 или 20x44x13 см. Сырцовые кирпичи квадратной формы, наряду с продолговатыми, в Кабале встречались в раннесредневековых слоях средневекового городища.
Нет сомнения в том, что в Албании в античную эпоху, наряду с продолговатыми, широко применялись и квадратные кирпичи. Так, например, из квадратных (45x45x12) и продолговатых (45x23x12 см) кирпичей сооружены сырцовые гробницы, датируемые рубежами нашей эры недалеко от современного Кировабада [145, с. 152; 40, с. 233]. При строительстве большого общественного здания V-IV вв. до н. э. в Сарытепе стены были возведены на каменном фундаменте из квадратных (36x36x12 см) и продолговатых (36x18x12-14 см) кирпичей [313, с. 163]. Из квадратных по форме кирпичей были возведены стены сооружений той же эпохи памятника Каратепе в Мильской степи. Здесь применяли кирпичи, имеющие размеры 42x42x12-14; 40х40 х14см, 36х36х 14 см. Толщина стен каратепинских сооружений, возведенных из этих кирпичей, составляет 0,5-0,6 м [198, с. 177; 195, с. 202-203].
В античную эпоху квадратные и продолговатые кирпичи применялись также в Грузии [47, с. 113; 427, с. 87-92; 11, с. 152 и др.] и Армении [391, с. 74]. В Средней Азии сырец наряду с пахсой занимал ведущее место среди строительных материалов. Однако там почти всегда пользовались квадратными по форме кирпичами, хотя встречаются и продолговатые [398, с. 40; 273, с. 134; 370, с. 354; 364, с. 21, 31, 33; 365, с. 47 и др.].
В античную эпоху кирпичи, как и позже, о чем свидетельствуют этнографические материалы, формованы при помощи деревянных форм. Изучение античных сырцов и этнографические материалы показали, что при их изготовлении применяли формы, открытые с двух или с одной стороны. С целью прочности кирпича в хорошо отмученную вязкую глину добавляли мелко рубленную солому, реже шамот. Иногда кирпич изготавливали из глины без всяких примесей, что, вероятно, связано не только с качеством глины, но и с нехваткой соломы. После формовки кирпичи сушили на солнце. Витрувий рекомендовал формовать кирпичи весной или осенью, чтобы просыхание их шло равномерно. Кирпичи, высушенные в летнее время, отличались низким качеством, ибо в это время «верхнюю прослойку кирпича солнце сильно обжаривает и делает кирпич сухим, между тем как изнутри он остается сырым». Такие кирпичи после полного высыхания покрываются трещинами и становятся непригодными к употреблению [Vit , II, III, 2]. После просушки острые грани кирпича обтесывали, и он шел в употребление.
рис. 5 Обожженные кирпичи из Кабалы (I в.н.э.)
В античную эпоху в городах Албании в качестве строительного материала применяли также обожженные кирпичи. По-видимому, применялись они сравнительно редко, о чем свидетельствует выявление их пока лишь на античном городище Кабала. Эти кирпичи представлены несколькими формами и размерами: квадратные, продолговатые и фигурные. Как квадратные, так и продолговатые кирпичи несколько различаются по размерам: 39x39x5-6; 35x35x5; 38-39×19-21×5-6 см (рис. 5). Имеются кирпичи, представленные обломками, вследствие чего невозможно установить их длину. Так, в Кабале, наряду с вышеуказанными, был найден фрагмент кирпича трапециевидной формы. Однако в самой широкой части своей кирпич обломался, в результате чего оказалось невозможным полностью установить его форму и размеры.
Кирпичи формованы с помощью деревянных форм, которые были открыты лишь с одной стороны. Когда из формы вынимали сырой кирпич, его края слегка вытягивались, иногда весь кирпич слегка изгибался. После сушки острые грани кирпича тесали, а затем его обжигали. Качество обжига было высоким. При обжиге кирпичи приобретал светло-красный или желтовато-красный цвет. Пережженные – приобретали зеленоватый оттенок.
Характер употребления обожженного кирпича этой эпохи в строительстве пока недостаточно ясен, поскольку они пока выявлены только в Кабале. Однако и там при раскопках выяснилось, что здание, сооруженное обожженными кирпичами на известковом растворе, было разобрано еще в конце I в. н. э. Установлено, что в Кабале этот материал употреблен в строительстве зданий наряду с сырцом.
рис. 5a Обожженные кирпичи из Кабалы (I в.н.э.)
С целью увеличения прочности стен из сырцового кирпича римский архитектор Витрувий рекомендовал: «Вверху стен под кровельной черепицей надо сделать прокладку из обожженных кирпичей. Таким путем возможно будет избежать обычных при сырцовых кладках недостатков. Действительно, в случае поломок кровельных черепиц или снесения их ветром предохранители из обожженной глины не допустят повреждения сырца там, где могла бы проникнуть вода от дождей… и таким образом даст сохраниться в целости сложенным из сырца стенам» [Vit, II, VIII,18]. Можно предположить, что таким образом применяли обожженные кирпичи и в Кабале. Очевидно, в архитектуре Албании античной эпохи обожженный кирпич не занимал еще того места, какое мы наблюдаем в средневековой архитектуре Азербайджана.
Круглые, квадратные и прямоугольные обожженные кирпичи и I-II вв. н. э. широко применены при строительстве бань в Армази и Дзалиси [47, с. 54-60; 96, с. 97-101].
В Средней Азии обожженный кирпич применялся в мощении полов, в кладках колонн, арок, иногда из таких кирпичей сооружали базы для деревянных колонн [364, с. 61; 365, с. 131; 111, с. 348 и др.], а стены обычно возводились из сырцового кирпича и пахсы. Наряду с обожженным кирпичом здесь иногда употребляли алебастровые кирпичи. Предполагают, что как обожженные, так и алебастровые кирпичи иногда применяли для прокладки верхних рядов стен, с той же целью, о которой писал римский архитектор Витрувий [399, с. 109-110; 369, с. 143- 144 и др.].
Рис.6. Кабала. Остатки стены из тесаных камней (II в. до н.э.)
В городах Албании в строительстве довольно часто применяли камень. При этом чаще употребляли булыжник, а тесаный камень (рис. 6) – сравнительно редко. При наличии в качестве стройматериала использовали известняк, ракушечник и другие породы камня. Камень служил в основном материалом, применяемым в кладке фундаментов. Довольно часто камень подкладывали под деревянные колонны. При этом иногда пользовались обыкновенными, несколько плосковатыми булыжниками. Обычно колонны стояли на хорошо тесанных монолитных базах из известняка или ракушечника.
В качестве стройматериала широко применяли также бук, дуб и другие породы древесены, которыми были богаты леса Албании. Дерево выбиралось в зависимости от его назначения. Археологические материалы показали, что чаще всего употреблялся дуб. Это было связано не только с его сравнительным изобилием, но и долговечностью. Деревянными были балки, двери, стропила, очень часто и колонны.
Большое место в строительстве городов Албании в античную эпоху занимала строительная керамика, состоящая, помимо вышеуказанных обожженных кирпичей, из кровельной черепицы.
Строительная керамика, представленная главным образом кровельной черепицей, архитектурной терракотой, кирпичами и водопроводными трубами и применяемая очень широко в античную эпоху, является одним из показателей высокой строительной техники и городской культуры. Производство строительной керамики особенно широко распространилось в эпоху эллинизма. Об этом свидетельствуют многочисленные находки этого вида изделий при раскопках античных городов на всем огромном пространстве распространения эллинистической культуры, в том числе и в странах Закавказья. Здесь строительная керамика античного времени представлена главным образом кровельной черепицей, которую особенно широко применяли в древней Грузии и Албании. В последнее время черепицы были выявлены и в Армении при раскопках городища Арташат, которые имеют определенное сходство с черепицами из Кабалы [52, с. 13; 225, с. 174; 225, с. 183-190].
Античная строительная керамика из раскопок городищ Грузии (Колхида, Иберия) неоднократно служила темой публикаций и исследований. Что же касается Албании, то этот пробел, имеющийся в изучении ее истории материальной культуры, удалось восполнить в некоторой степени лишь сравнительно недавно [74, с. 48-59]. И это не случайно, потому что до недавнего времени мы знали о широком применении черепиц, кирпичей, водопроводных труб и других видов строительной керамики лишь в средневековых городах, а о применении этой категории материалов в Албании в античную эпоху известно не было.
О применении черепицы в Албании античной эпохи нет сведений и в античных письменных источниках. Страбон при описании событий, связанных с походом Помпея на Кавказ, сообщал о применении черепицы для покрытия кровли зданий в городах соседней с Албанией Грузии [Strab., XI,3,1]. Относительно Албании у него таких сведений нет. Однако археологические раскопки показали, что в античную эпоху черепицу широко употребляли и в городах Албании.
В этой связи особенно следует отметить раскопки, проведенные на городищах Кабала и Шемаха. Кровельная черепица из раскопок Хыныслы (древняя Шемаха) неоднократно упоминалась в публикациях [409, с. 36; 410, с. 211; 416, с. 83; 417, с. 104]. Черепицы эти встречались довольно часто почти во всех слоях античного времени. Они имеют загибающиеся кверху боковые бортики; некоторые из них окрашены (Данные относительно черепиц из Шемахи любезно сообщены руководителем раскопок Дж.А.Халиловым). К сожалению, в Хыныслы ни одной целой черепицы найдено не было, а по фрагментам точно установить их размеры и форму довольно трудно.
Особенно много черепиц античной эпохи обнаружено в Кабале. Фрагменты их были обнаружены при земляных работах еще в 1959 г., но тогда до проведения археологических раскопок думалось, что эти черепицы относятся к IV-VII вв. н. э. [215, с. 23]. В результате проведенных раскопок удалось установить, что они относятся к античному периоду. При раскопках в Кабале черепицы были выявлены во всех строительных горизонтах, самый ранний из которых датируется концом IV-III вв. до н. э. Особенно много черепиц было найдено в верхнем строительном горизонте при раскопках большого общественного здания, построенного из сырцовых кирпичей. Внутри этого здания толщина слоя, состоящего из фрагментов черепиц, в некоторых местах достигает 0,4-0,5 м. Немало черепиц выявлено и в слоях эллинистической эпохи.
Кабалинские черепицы эллинистической эпохи представлены плоскими соленами и желобчатыми калиптерами. Древнейшие из них сформованы от руки и несколько грубоваты. Постепенно качество черепиц улучшалось, их изготовляли из тщательно отмученной глины с примесью песка в деревянных формах. Они хорошо обжигались и имели светло-красный цвет. Лицевая сторона этих черепиц окрашена в красный цвет. Нередко сверху эти черепицы покрывались красноватой краской, закреплявшейся последующим обжигом [90, с. 52].
Как солены, так и калиптеры слегка суживались в одном направлении. Продольные края соленов имели бортики, загибающиеся кверху, и ближе к заднему краю были снабжены поперечным валиком, тянущимся от одного продольного бортика до другого. Передний край черепицы имел загиб книзу. На лицевой стороне одного из соленов, ближе к переднему краю, имелся оттиск круглого анэпиграфного клейма (рис. 7,1). Размеры соленов: длина 640-650, ширина концов 460-490, 420- 430, высота боковых бортиков 40, толщина 20 мм. Колебания в размерах черепиц незначительны. Желобчатые калиптеры гладкие с обеих сторон и не имеют никаких дополнительных деталей. Размеры калиптеров: длина 640-650, ширина концов 110-140, высота на концах 75-85 мм (рис. 7,2). Размеры найденных калиптеров почти одинаковы. Описанные черепицы из Кабалы происходят из слоя, датируемого II-первой половине I в. до н. э. Несколько иные размеры имеет желобчатый калиптер, найденный в слое конца IV-III вв до н. э. Размеры его: длина 590, ширина концов 110-130, высота на концах 82-92, толщина 22 мм. Этот калиптер формован от руки.
Рис.7. Кабала. Черепицы эллинистической эпохи: 1 – солен с клеймом; 2 – калиптер; 3 – способ перекрытия
При покрытии крыши узкий конец солена вставлялся внутрь другой такой же черепицы и покрывал небольшую часть ее вместе с валиком. Таким образом, загиб, имеющийся на оборотной стороне переднего края черепицы, зацеплялся за валик следующей черепицы и опирался на ее плоскую поверхность. Вот
почему при небольшом уклоне ската крыши вода не могла просачиваться в местах соединения двух концов соленов. Оставшийся просвет между продольными краями соленов был покрыт желобчатым калиптером (рис. 7,3).
Узкие концы калиптеров были направлены к вершине крыши и отчасти покрыты широкими концами расположенных выше калиптеров. Описание расположения соленов и калиптеров удалось установить благодаря находке небольшого куска крыши, рухнувшего целиком и лежащего в перевернутом виде. Этот кусок крыши, обнаруженный in situ, состоит из нескольких взаимосвязанных соленов и калиптеров (рис. 8). В античное время вышеописанным способом были покрыты здания повсеместно [118, с. 223-224]. При этом очень часто калиптеры, располагавшиеся по краю крыши, снабжены особым украшением в виде козырька с рельефными изваяниями, которые представляли различные сюжеты апотропеического характера, орнаментальные мотивы, человеческую голову и т. д. Такие калиптеры называются антефиксами [118, с. 226-227, рис. 63; 287, с. 167-185; 90, с. 53 и др.]. Однако до сих пор на территории исторической Албании ни антефиксов, ни оконной черепицы, также распространенной в античное время, не встречалось.
рис. 8 . Кабала. Часть рухнувшей черепичной крыши в перевернутом виде (II в. до н.э.)
Лицевая сторона черепиц из эллинистических слоев Кабалы была окрашена в красный цвет. Окрашивание лицевой стороны черепицы в античное время встречается довольно часто. Некоторые исследователи считают, что в древности окрашиванием увеличивали прочность черепицы, и краска защищала ее от атмосферных воздействий [118, с. 235; 47, с. 94 и др.]. Однако эти черепицы имели такое высокое качество обжига, что для них и в неокрашенном виде не страшны никакие атмосферные влияния. Это доказывается прекрасной сохранностью их в течение тысячелетий в худших условиях. Таким образом, окрашивание имело, скорее всего, эстетическое назначение. Вероятно, главным образом с этой целью еще в VI в. до н. э. некоторые черепицы этрусского города Акваросса были снабжены расписными и рельефными изображениями животных (лошадей и оленей)[185. с. 189-190, рис. 5].
Из закавказских материалов некоторую близость к черепицам Кабалы составляют черепицы, обнаруженные в Грузии, в Мцхета, а особенно в Самадло [425. с. 513-520; 47, с. 67-85; 113] и в Армении, в Артяшате [225а, с. 183-184]. Черепицы из Самадло, датированные IV-III вв. до н. э., представлены, как и в эллинистических слоях Кабалы, плоскими, с вертикальными бортиками на продольных краях соленами и желобчатыми калиптерами. Они также окрашены, и размеры их близки к кабалинским черепицам. Однако последние некоторыми своими деталями отличаются от черепиц, обнаруженных в Самадло и в Мцхета. У тех соленов на лицевой стороне валик отсутствует, но зато они имеют выступы на боковых сторонах ближе к переднему краю для опоры на следующую черепицу, что не прослеживается в соленах из Кабалы. Кроме того, желобчатые калиптеры из Восточной Грузии снабжены шипом на поверхности, а на желобчатых калиптерах эллинистического времени из Кабалы шипа нет. Солены и калиптеры, аналогичные найденным в Восточной Грузии, в Азербайджане обнаружены лишь в последнее время вблизи с. Моллаисаклы Исмаиллинского района [332, с. 25].
Кабалинские черепицы, особенно солены, по форме очень близки боспорским: боспорские солены, как и кабалинские, на лицевой стороне ближе к заднему краю имеют валик, тянущийся от одного бортика к другому [118, с. 222-223]. В Боспоре в Камыш-Буруне обнаружены и желобчатые калиптеры, которые аналогичны кабалинским калиптерам эллинистической эпохи. Однако черепицы из Камыш-Буруна датируются римским временем [118, с. 243, рис. 68а]. В эллинистическое время в Боспоре широко были распространены калиптеры других форм, которые часто были желобчатые изнутри и граненные снаружи. Их широкие верхние грани образовывали два ската [118, с. 225, рис. 61].
Здесь следует отметить, что в развитии античной черепицы желобчатые полуцилиндрические калиптеры считаются более древними. Такие калиптеры в античном мире широко употреблялись, начиная с классического периода до римского времени включительно [118, с. 243- 244]. Не случайно, что желобчатые или полуцилиндрические калиптеры, с которыми определенное сходство обнаруживают кабалинские калиптеры эллинистической эпохи, широко известны в VI в. до н. э. в этрусском гор. Аквароссе в Италии [185, с. 189, рис. 4]. В классическую эпоху в Греции кровля покрывалась терракотовыми плоскими соленами и узкими желобчатыми калиптерами, формы которых были выработаны в предшествующую эпоху, но там в то время применяли и мраморную черепицу [112, с. 142].
Большой интерес представляет наличие клейма на двух соленах из Кабалы. Один из них относится ко II в. до н. э. Клеймо расположено на средней части верхней поверхности черепицы ближе к нижнему краю (см. рис. 7,1). Оттиск углубленный имеет форму круга, разделенного на четыре дуги. Вероятно, он наносился металлическим клеймом. Другой солен с клеймом из Кабалы относится к I в. н. э. На лицевой стороне черепицы одним клеймом (круглое) нанесено четыре оттиска – по одному на бортиках и два – на плоской части (рис. 9,1). В Азербайджане клейменные черепицы пока найдены только в Кабале. Это, вероятно, объясняется тем, что черепицы из других памятников Азербайджана пока не так многочисленны.
Рис.9. Находки из Кабалы: 1 – клейменный солен; 2-3 – обломки с врезными знаками;
4 – обломок фигурного кирпича
На территории исторической Албании при раскопках памятников античной эпохи неоднократно были обнаружены глиняные сосуды с рельефными оттисками печатей. Древнейший из них был обнаружен в Сарытепе в гор. Казахе в слое V-IV вв. до н. э. Это обломки большого хозяйственного кувшина с двумя оттисками одной печати на венчике. Кабалинские клейменные черепицы позволяют установить, что клеймению подвергались не только глиняные сосуды, но и строительные материалы, в частности, черепицы.
Клеймение глиняных сосудов и строительных материалов широко применялось в античном мире, причем первоначально клеймение производилось с целью сбережения материала от хищения, и, таким образом, оно называло имя не производителя данного предмета, а его владельца, или объект, для которого он был изготовлен. В Древней Греции обнаружено очень много строительных материалов, в частности черепиц и кирпичей с клеймами, указывающими, для какого храма или общественного сооружения они были изготовлены. Довольно часто встречаются клейма частновладельческого характера, что также имеет цель сберечь материалы от хищения [118, с. 251-252; 121, с. 132]. Позднее, с ростом количества центров производства и мастерских,
а также с широким развитием торговли, возникла нужда в наложении клейма промышленника и непосредственного производителя, что уже являлось своеобразной фабричной маркой.
В эллинистическую эпоху в связи с высоким уровнем строительного дела спрос на керамические строительные материалы резко возрос, и их производство приносило значительные доходы. Поэтому производство черепицы часто было в ведении государства или очень высокопоставленных лиц. Так, например, производство черепиц составляло одну из важных статей дохода царей Боспора, о чем свидетельствуют царские клейма с надписями βασιλιкή, βασιλίкоϛ (басилике, басиликос) на боспорских черепицах [118, с. 270; 138, с. 209; 432, с. 121 – 126; 90, с. 53].
Клеймение боспорских черепиц начинается в IV в. и продолжается вплоть до конца II в. до н. э. [118, с. 244; 121, с. 127]. Для Боспора характерны клейма, имеющие форму прямоугольника, но изредка встречаются там и круглые клейма [118, с. 256; 432, с. 121]. Боспорские клейма рельефные и содержат надпись или монограмму. На Боспоре клеймению подвергались исключительно солены.
Очень интересно, что и в Албании черепичные клейма встречаются на соленах, но албанские клейма анэпиграфные. Даже в средневековье, когда здесь широко распространилась арабская письменность, керамические клейма на днищах сосудов были анэпиграфными.
В это время на сосудах, наряду с клеймом, иногда встречаются графические арабские надписи, обозначающие, кем изготовлены данные сосуды. Правда, при раскопках на средневековом городище Оренкала-Байлакан в нескольких случаях встречались клейма с надписью, содержащей имя мастера. Все эти клейма расположены на поверхности сфероконических сосудов. Клейма с надписью в средневековье широко не распространились [443, с. 147; 443а, с. 288-299; 147, с. 340-344; 199, с. 161 -176 и др.]. В античное время в Албании своей письменности не было, а иноземные письмена широкого хождения не имели. Даже монеты, чеканенные в Албании в эллинистическую эпоху, анэпиграфны и лишь на древнейших из них встречаются имитации греческой надписи [83, с. 18, 21].
В данное время трудно установить, кому принадлежали клейма на кабалинских черепицах. Они могли принадлежать государственным чиновникам или учреждениям, владельцам черепичных эргастерий, мастерам-производителям, владельцам изделий, или объектам, для которых были изготовлены данные черепицы. Однако клейма на наших черепицах, скорее всего, имеют производственный характер. Если бы они обозначали владельца черепицы и имели цель сбережения материала от хищения, тогда ими снабжали бы все черепицы, хотя этот тип (т. е. солены) невозможно было употребить без калиптера или наоборот (их продавали и использовали парами). В противном случае похититель мог бы унести черепицы, не имеющие клейма. А в Кабале мы видим, что клеймили лишь отдельные черепицы.
В Кабале особенно многочисленны черепицы второй половины I в. до н. э. – I в. н. э. Они исчисляются несколькими десятками тысяч. Большинство их представлено обломками, среди которых имеются и целые экземпляры. Эти черепицы представлены главным образом плоскими соленами и двускатными калиптерами. Состав глины черепиц несколько грубее. Глина светло-красная и имеет примесь песка с отдельными мелкими камешками. При изготовлении как соленов, так и калиптеров пользовались формой, качество обжига отличное. В отличие от черепиц эллинистической эпохи эти черепицы не окрашены и слегка суживаются в одном направлении.
Солены по форме мало отличаются от подобных черепиц предыдущего периода, но более массивны. Бортики высокие, высота валика, расположенного на лицевой стороне, ближе к заднему краю черепицы, меньше высоты продольных бортиков. Передняя часть бортиков снаружи срезана, чтобы вставлять эту часть одной черепицы в соответствующий конец другой. Размеры: длина 660, ширина на концах 460-400, высота боков 80, длина наружного среза 140, толщина 30 мм (рис. 10,1).
рис. 11 Желобчатая черепица с выступом из Кабалы
(вторая половина I в. до н.э.- I в.н.э.)
При покрытии кровли здания черепицей швы, оставшиеся между продольными бортиками соленов, были покрыты двускатными калиптерами (рис. 10,3). Во время раскопок в Кабале и на других городищах Албании в слоях эллинистического времени калиптеры подобной формы не обнаружены. В Албании, вероятно, они характерны для времени лишь со второй половины I в. до н. э. и для первых веков н. э. Некоторые из этих двускатных калиптеров были несколько длиннее соленов. Как и у соленов, передняя часть калиптеров снаружи срезана для сцепления их друг с другом. При покрытии здания черепицей узкая сторона двускатного калиптера, как и желобчатого предыдущего времени, была обращена к вершине кровли. Размеры: длина 740, ширина концов 240-310, высота на концах 130-160, длина наружного среза на конце 80, толщина 20 мм (рис. 10,2). Колебания в размерах таких калиптеров (за исключением длины) не превышают 10-20 мм.
Античные двускатные калиптеры Албании в других регионах Закавказья до последнего времени аналогий не имели. Они несколько напоминают ольвийские и боспорские калиптеры. Однако калиптеры городов Северного Причерноморья имеют более сложную конфигурацию: они желобчаты внутри и многогранны снаружи. Причерноморские калиптеры снаружи двускатные лишь в верхней части [118, с. 225, рис. 61; 231, с. 35-60]. Двускатные калиптеры, напоминающие кабалинские, в последнее время выявлены на городище Арташат в Армении [225а, с. 187].
В Кабале в эту эпоху при покрытии крыши черепицей, наряду с вышеуказанными соленами и калиптерами, применяли, хотя в незначительном количестве, и другие виды черепиц, причем употребили их в одном и том же здании. Так, например, в Кабале среди многочисленных двускатных калиптеров встречались отдельные желобчатые калиптеры, несколько напоминающие по форме такие же калиптеры эллинистической эпохи из этого же городища. Этот калиптер ни по составу глины, ни по цвету не отличается от соленов и калиптеров, употребленных в покрытии крыши здания. Желобчатый калиптер слегка суживается в одном направлении. Сверху, ближе к узкому концу он снабжен шипом. Размеры: длина 555, ширина концов 260-300, высота концов 100-110, толщина 20 мм .
В античное время аналогичные по форме калиптеры были широко распространены в Восточной Грузии [47, с. 80-81, рис. 24-25]. Находка такого вида черепицы в верхнем горизонте раскопа в Кабале показывает, что широко применявшиеся там в эллинистическую эпоху желобчатые калиптеры, в последующее время уступив место двускатным калиптерам, не совсем вышли из употребления.
В конце I в. до н. э. и в первых веках н. э. в Кабале желобчатые калиптеры употреблялись в ограниченном количестве и при этом их форма несколько изменилась. Они стали шире и были снабжены шипом подобно калиптерам античного времени из Восточной Грузии. Археологические исследования, проведенные за последние годы в Азербайджане, позволили установить, что подобные калиптеры в античное время употреблялись и в других регионах Албании. Так, фрагменты указанных калиптеров вместе с соленами мцхетского типа имеются среди подъемного материала, собранного вблизи с. Моллаисаклы Исмаиллинского района Азербайджанской ССР [332, с. 25]. К сожалению, пока точно не установлено, к каким векам относятся моллаисаклинские черепицы. Однако, без всякого сомнения, они относятся к античному времени, на что указывают и другие находки, собранные вместе с черепицами с поверхности земли на территории поселения.
В Кабале вместе с вышеописанными черепицами второй половины I в. до н. э. -I в. н. э. выявлены отдельные фрагменты желобчатой черепицы иной формы, назначение которой пока неясно. Вероятно, они были употреблены в качестве коньковой черепицы. Целого экземпляра такой черепицы пока нет. Судя по фрагментам, черепица имела довольно большие размеры. Она слегка изогнута в продольном направлении, ее боковые продольные края скошены внутрь. На верхней стороне, ближе к одному концу, имеется валик, тянущийся от одного продольного края к другому. Этот валик изогнут в сторону ближайшего конца черепицы (см. рис. 9,3).
Огромное большинство черепиц второй половины I в. до н. э.-I в. н. э. клеймению не подвергалось. Во всяком случае, среди десятка тысяч черепиц этой эпохи в Кабале лишь одна имеет клеймо. На отдельных черепицах встречаются процарапанные знаки, нанесенные острым предметом, когда черепицы были еще сырыми (см. рис. 9,2-3).
Черепицы с врезными по сырой глине различными знаками или греческими буквами чаще всего встречались в Грузии [47, с. 103-105; 116, с. 63-64]. Подобными знаками в Грузии снабжены главным образом желобчатые калиптеры, а на соленах они встречались редко. Грузинские ученые не без основания считают, что эти знаки использовались с целью подсчета изготовленной черепицы. Можно допустить, что такое же назначение имели знаки на кабалинских черепицах.
Черепицу в Албании изготовляли широко известным во всем античном мире способом, т. е. из хорошо отмученной глины, с помощью деревянной формы, а затем сушили ее на выровненной площадке. После сушки довольно острые края нижней стороны черепицы срезали ножом, а потом ее обжигали. В эллинистическую эпоху лицевая сторона черепицы до ее обжига была еще окрашена.
Хорошо сохранившиеся печи, предназначенные для обжига античной черепицы, еще не выявлены, во всяком случае, сведений о подобных находках у нас нет. Поэтому о конструкции таких печей трудно судить. Возможно, такие печи по конструкции отличались от печей, предназначенных для обжига глиняных сосудов, лишь размерами, т. е. были более вместительными.
В западно-европейских и римской областях строительные материалы обычно обжигались в прямоугольных в плане печах, что облегчало их загрузку [118, с. 232]. На территории древней Албании, в частности в Мингечауре, было открыто много обжигательных печей античной эпохи. Эти печи прямоугольные в плане. Размеры их колеблются от 1,5х3 до 3×6 м [118, с. 42-54; 189, с. 31-56; 191, с. 10-14]. Можно допустить, что в них могли обжигать не только глиняные сосуды, но и строительные материалы, хотя этот факт не установлен. Во всяком случае, печи, предназначенные для обжига строительной керамики, в Албании вряд ли существенно отличались от известных мингечаурских печей античной эпохи.
Не исключено, что в античное время, как в Албании, так и в других местах были мастера, специализировавшиеся по изготовлению строительных материалов, в частности черепицы, на что указывает обнаружение их в огромном количестве. Может быть, существовали и специальные мастерские по изготовлению строительной керамики.
В античное время иногда в одной и той же мастерской изготовляли и черепицу, и амфоры. Подобные случаи встречаются, например, в Боспоре [118, с. 297]. В пользу этого говорит наличие одного и того же клейма как на черепице, так и на амфорах в Херсонесе [65, с. 163].
Судя по данным раскопок, особенно в Кабале, черепицу в Албании начали изготовлять не позднее III в. до н. э. Так, при раскопках в Кабале черепицы неоднократно попадались в слое конца IV-III вв. до н. э. Выявление черепицы и в других местах свидетельствует о том, что в античное время в Албании этот строительный материал применялся довольно широко. В Кабале, на территории античного городища, прослеживаются остатки многих больших зданий, крыша которых была покрыта черепицей. Немало подобных зданий, по-видимому, было в древней Шемахе, о чем свидетельствуют частые находки фрагментов кровельной черепицы и другие строительные остатки. Видимо, в античное время в Албании такие здания были во многих значительных по величине населенных пунктах, главным образом в городах.
Строительство больших зданий с черепичной кровлей требовало в то время довольно высокого уровня материального благосостояния, в связи с чем не все горожане могли позволить себе большие расходы, связанные со строительством подобных зданий. Бедная часть населения даже в известных греческих городах для покрытия крыши своих домиков применяла не черепицу, а глину, солому, камыш и т. д. Также было и в Албании. Здесь, как и в других местах, черепицей были покрыты административные и другие общественные здания, а также дома самых зажиточных представителей населения.
Следует отметить, что в античное время черепицу очень часто применяли при строительстве погребальных сооружений [118, с. 217; 301, с. 227-228; 47, с. 128-129]. Однако погребения в черепичных ящиках в Албании обнаружены не были. Здесь лишь в позднеантичное время в редчайших случаях в погребение клали несколько черепиц в качестве подстилки. Черепичные гробницы, исследованные по соседству с Албанией в Грузии, в частности, в Мцхета и Даблагоми, отличаются богатством погребального инвентаря и принадлежат в основном представителям очень состоятельной прослойки горожан [47, с. 128; 274, с 64; 397, с. 48-54]. Вероятно, представители бедных слоев населения не могли себе позволить использовать черепицу даже для постройки и погребальных сооружений.
Таким образом, античные черепицы являются ценным вещественным источником для изучения древней строительной техники и освещения социально-экономических вопросов.
Строительная керамика античной эпохи, в частности кровельные черепицы, обнаруженные в огромном количестве на территории исторической Албании, наряду с другими многочисленными археологическими материалами, позволяют считать, что по уровню социально-экономического развития эта страна была близка к соседним странам Закавказья.
В Албании кровельную черепицу широко применяли в строительстве и в раннем средневековье, о чем свидетельствуют ее находки в Мингечауре [106, с. 85-89; 104, с. 117-119] и Шергяхе [325, с. 27], недалеко от городища Шемаха. Эти черепицы имеют определенное сходство с черепицами античной эпохи. Интересно, что лицевая сторона черепиц из Шергяха, подобно черепицам эллинистической эпохи из Кабалы, окрашена в красный цвет.
Возникновение черепичного производства в древней Албании были обусловлено процессом развития страны, но значительную роль в этом деле сыграли взаимосвязи Албании с другими странами античного мира. На это указывает и некоторое сходство формы албанских черепиц с черепицами Боспора, Армении, а позднее, отчасти и Иберии. Однако пути проникновения черепицы в Албанию пока не совсем ясны. Одно понятно, что албанские мастера, заимствуя изготовление черепиц, несколько меняли их формы.
Албания, находясь на близком уровне социально-экономического развития с соседней Иберией, поддерживала всесторонние связи с этой страной, что доказывается как письменными источниками, так и находками привозных изделий в Азербайджане. Например, при раскопках в Мингечауре были найдены многогранные стеклянные печати, изготовленные, скорее всего, в Иберии по привозным оригиналам [70, с. 128 -133]. По всей вероятности, и формы некоторых черепиц, встречаемых в Албании на рубеже и в первых веках н. э., также заимствованы из Иберии.
Взаимосвязи Албании со странами античного мира в эллинистическую и римскую эпоху хорошо документируются находками на территории Азербайджана многочисленных привозных монет, ювелирных изделий, стеклянных сосудов, памятников глиптики, торевтики и т. д.
О строительной технике, типах жилых и общественных зданий городов Албании античной эпохи в письменных источниках сведений нет. Однако результаты археологических раскопок, проведенных на античных городищах Албании, позволяют, хотя пока в общих чертах, осветить эти вопросы.
Археологические раскопки свидетельствуют о том, что за все античное время в градостроительстве Албании господствовала дерево-сырцовая архитектура. Здания и их помещения имели в плане прямоугольное очертание. Камень при кладке стен употреблен в ограниченном масштабе. Обычно камень (в основном булыжник) в качестве стройматериала употреблялся при сооружении фундамента. Такие фундаменты зданий выявлены в Кабале, Хыныслы (в Древней Шемахе) и других местах. На этих фундаментах сооружалась стены из сырцового кирпича. Можно предположить, что иногда стены зданий целиком сооружались из камня-булыжника. Остатки таких зданий (без следов сырца) встречаются на античном городище Кабала. Тесаный камень для возведения стен применяли в ограниченном масштабе. Остатки такой стены пока выявлены лишь в Кабале в слое эллинистического времени. Здесь употребляли большие известняковые тесаные камни-квадры размерами 50x30x20 см. Они были положены на ребро в два ряда. Промежуток между двумя рядами заполнен землей.
В античную эпоху в Албании при кладке стен в качестве связующего материала обычно использовалась глина. С I в. н.э. здесь пользовались также известковым раствором. Остатки здания I в. н. э., возведенного из обожженного кирпича на известковом растворе, явлены в Кабале (рис. 12). При кладке стен из кирпича-сырца нет нужды в известковом растворе. Этот раствор употребляется при кладке из камня или обожженного кирпича. Однако даже в античных городах Северного Причерноморья, где в эллинистический период в основном господствовало каменное строительство, известковый раствор употребился редко и то при сооружении мозаичной вымостки, кладки виноделен и штукатурке некоторых жилых помещений. А кладка стен из тесаного Штучного камня велась либо насухо, либо на глиняном растворе. Лишь в первых веках стали чаще применять известковый раствор [228, с. 189; 442а]. Утверждалось, что известковый раствор в античных городах соседней с Албанией Грузии стали употреблять начиная с III в. до н. э. И, как пишет А.Апакидзе, в связи с этим с III в. до н. э. в Картлийском царстве резко сократилось использование сырца в строительстве [47, с. 35]. В последнее время грузинские ученые на основе более детального изучения археологических памятников пришли к выводу, что и в Грузии, как в остальном античном мире, до первых веков н. э. известковый раствор употребляли крайне редко и то для мозаичной вымостки или кладки цистерен [276, с. 134; 116, с. 55].
Археологическими раскопками в Кабале установлено, что в I в. до н. э.-I в. н. э. и в Албании были знакомы с известковым раствором. Но здесь, поскольку господствовала дерево-сырцовая техника строительства, известковым раствором пользовались в ограниченном масштабе.
Толщина каменных цокольных стен и их фундаментов различна, что было связано с величиной и назначением здания. Каменные фундаменты стен сравнительно небольших зданий имеют толщину в пределах 0,6-1 м. Такие фундаменты вскрыты при раскопках в Кабале и Шемахе [410, с. 212]. Например, в Кабале в слоях эллинистической эпохи вскрыты булыжниковые фундаменты или цокольные части стен различных зданий. В одном случае, цокольная часть сохранилась высотою 0,5 м. Ширина стены этого сооружения 0,7 м. В другом случае, толщина булыжникового фундамента составляет 0,9 м. Значительные по величине здания имели каменные фундаменты толщиной более 1 м. Например, ширина каменного фундамента здания, вскрытого в Хыныслы, составляет 1,4 м. А в Кабале в последнее время выявлены сооружения, имеющие каменные фундаменты толщиной около 2 м и более.
В античную эпоху в городах Албании довольно часто здания не имели каменного фундамента. Стены этих зданий были сооружены целиком из сырца. В слоях эллинистической эпохи в Кабале вскрыты остатки зданий, стены которых сооружены из сырца без всякого фундамента. Толщина стен этих зданий 0,9-1 м. В эту же эпоху с целью прочности сырцовых стен иногда пользовались деревянным каркасом. При этом по периметру сооружаемого здания в землю глубиною 1,2-1,3 м забивали параллельно дубовые стойки диаметром 0,25-0,30 м, которые при кладке сырцового кирпича остались внутри стены. Вероятно, они внутри стены были соединены друг с другом деревянными брусьями. Этим способом, по-видимому, повышали прочность здания в сейсмическом отношении и устраняли опасность неравномерной осадки. Остатки здания, построенного подобной техникой, вскрыты в Кабале в 1974 г. в слое II-первой половины I вв. до н. э. Судя по остаткам, здание было довольно крупное (рис. 13 – план). Его стены имели толщину 1,5 м. Полы помещений этого и других зданий обмазаны глиной.
Этнографические материалы свидетельствуют о том, что подобная строительная техника в Азербайджане сохранялась до недавнего времени. Жилые дома, построенные таким образом, зарегистрированы в Ханларском районе Азербайджанской ССР. Местное население такие дома называет «джымга эв». Эти прямоугольные в плане дома, зарегистрированные этнографами, обычно однокамерные с плоской или слегка приподнятой в середине крышей. При их строительстве по сторонам прямоугольного участка на расстоянии 1 м друг от друга вкапывают столбы высотой 2,5-3 м. Причем эти вертикальные столбы, как в античную эпоху в Кабале, образуют два параллельных ряда. Верхние концы столбов соединяются перекладинами. Внутренние и наружные столбы обшивают тесными рядами палочек «джымга», после чего внутренность заполняется саманом, а стены с обеих сторон обмазывают глиняным раствором [227, с. 104-105].
Особый интерес для изучения строительной техники и социально- экономических вопросов городов Албании в античную эпоху представляют остатки внушительного по величине здания второй половины I в. до н. э.-I в. н. э., выявленные при раскопках в Кабале [79, с. 217-227].
Здание относится к самому верхнему строительному горизонту городища. В конце I-начале II в. н. э. здесь перестали жить. Долгое время на территории городища выращивали различные сельскохозяйственные культуры. Большие сооружения, остатки которых находятся в верхнем строительном горизонте, сильно разрушались в результате многократной вспашки, а также корнями различных растений. Остатки же сравнительно небольших зданий сравнялись с окружающей поверхностью городища и чаще всего не выявляются. Местонахождение более крупных зданий этого слоя на городище выделяется в виде невысоких опылившихся холмиков. Поскольку основным строительным материалом был сырцовый кирпич, изготовленный из желтоватой глины, эти холмики выделяются из окружающей среды и по цвету. В виде такого же сильно опылившегося холмика сохранились остатки раскопанного нами здания. Однако до проведения здесь раскопок в 1959 г. местные жители для облегчения полива местности с помощью техники начали выравнивать холмики. Когда бульдозером выровняли бугорок, в центре городища обнаружились многочисленные фрагменты кровельной черепицы и каменные базы колонн. Разведочные раскопки, проведенные в то время, не позволили установить характер этого сооружения и его датировку.
Основательные раскопки на этом месте были начаты в 1967 г. При этом выяснилось, что в 1959 г. большая часть остатков крупного здания верхнего строительного горизонта была подвергнута сильному разрушению. В некоторых местах стены были разрушены до основания, и поэтому они иногда с трудом просматриваются. Лишь в западной части здания стены кое-где сохранились до высоты 0,5 м. Однако, несмотря на это, планировку комплекса удалось установить почти полностью (рис. 14).
Выяснилось, что здание состояло из довольно просторных залов, вестибюлей, подсобных помещений и коридоров. Общая площадь помещений этого комплекса, протянувшегося с востока на запад, составляет более 580 кв. м. Толщина стен повсеместно 2,1 м. При строительстве здания сначала выровняли остатки предыдущих сооружений и образованную в результате этого площадку вымостили сырцовыми кирпичами. Эго, вероятно, сделано во избежание неравномерной осадки здания. При вымостке платформы и кладке стен употребляли продолговатые сырцовые кирпичи. Больше всего употреблено кирпичей, имеющих размеры 18x40x13 см. Но среди них особенно в западной части комплекса, встречались кирпичи размерами 18-20х40-45х13 см.
Комплекс был разделен на две части – западную и восточную, каждая из которых имеет самостоятельный вход. Вход в западную часть расположен с юга, а в восточную – с востока. Западная часть здания состоит из вестибюля (90 кв. м), зала (56 кв. м), коридора 11 м длиной , 2 м шириной перед залом и двух сравнительно небольших крайних западных подсобных помещений (по 36 кв. м).
Общая площадь всех помещений этой части здания – 240 кв. м. Между западной и восточной половинами здания нет дверного проема и, таким образом, они изолированы, хотя имеют общую стену и построены одновременно.
Помещения восточной части комплекса занимают более просторную площадь. Здесь имеются вестибюль (около 115 кв. м), коридор 11 м длиной, 2 м шириной и два зала (118 кв. м и 87 кв. м). Общая площадь помещений восточной половины комплекса составляет около 342 кв. м.
На полу помещений был слой толщиной 0,4-0,5 м, состоящий из фрагментов черепиц, рухнувших с кровли. Пол под черепицами был покрыт тонким слоем пепла и угля. После расчистки выяснилось, что пол поверх настила из одного слоя сырцового кирпича обмазан тонким слоем глины. Стены отштукатурены хорошо отмученной глиной. Толщина штукатурки 3 см. Поскольку остатки стены имеют незначительную высоту и сильно попорчены, невозможно было установить, какова была их окраска. Здание погибло в результате пожара, в некоторых местах пол и стены под действием огня приобрели кирпично-красный цвет. Кое-где под слоем черепиц сохранились довольно крупные куски угля от сгоревших деревянных стропил.
С юга вход шириной 5,2 м ведет в просторный вестибюль, площадью около 90 кв. м. В северной части вестибюля на расстоянии 3,5 м от северной и восточной стен лежал плоский прямоугольный тесаный камень-известняк размером 0,4-0,5 м, поверхность которого находится на уровне пола. По всей вероятности, камень выполнял функцию базы деревянной колонны. Сразу после наружного входа, в юго-западном углу вестибюля расположен вход шириной 1,8 м, ведущий в узкий коридор, протянувшийся в западном направлении. У входа в коридор слева расположена печь, имеющая две камеры. Печь, надо думать, была предназначена для отопления, а также для приготовления пищи. Обе камеры печи круглые в плане. Днища их расположены на разных уровнях. Одна из камер больше другой, имеет ровное круглое очертание и сохранилась до высоты 0,5 м, диаметр ее 0,85 см. Ее ровные стены от интенсивного огня приобрели кирпично-красный цвет наподобие тендира для выпечки хлеба. Камера до половины была заполнена золой и углем. Другая, меньшая по размерам камера соединялась с первой небольшим проходом длиной 0,3 м. Дно этой камеры расположено на 0,15 м выше дна первой, и поэтому проход имеет наклон в сторону дна большой камеры. Маленькая камера не совсем круглая, диаметр ее 0,3 м. В этой камере и в проходе находились растрескавшиеся от жара камни. Таким образом, эта двухкамерная печь-очаг, под прямым углом обложенная сырцовыми кирпичами, как будто была помещена внутри стены. Несомненно, печь имела дымоход. Двухкамерные очаги, имеющие несколько иные очертания, нам известны из античных памятников Средней Азии (Кюзели-гыр) [399, с. 10, рис.; с. 99] и Дагестана [Макинское поселение] [368, с. 11; 354, с. 81-82].
Рядом с печью расположен вход в коридор. Последний имеет длину 11 м и ширину 2 м. Чтобы несколько сузить вход в коридор, конец стены между залом и вестибюлем удлиняли на 0,2 м вовнутрь коридора, и таким образом образовался вход шириной 1,8 м. К северу от этого коридора расположен зал площадью 56 кв. м. Дверной проем из коридора в зал имеет ширину 1,4 м. Он расположен в юго-западном углу зала. Расстояние между северной и южной стенами зала 7 м, а между западной и восточной – 8 м. В средней части зала на полу были поставлены две базы колонн. Одна из них расположена вблизи восточной, а другая – западной стен. Эти торовидные базы высечены из монолитной глыбы плотного ракушечника. Квадратный в плане двухступенчатый плинт сверху в середине завершается округлым тором. В средней части базы имеется круглое углубление диаметром 26-27 см, глубиной 3-4 см. Верх тора плоский. Высота этих баз 0,5 м, длина сторон плинта 68 см. На высоте 28 см расположен уступ, имеющий ширину и высоту в 3 см. (рис. 15). Высота округлой с боков верхней части (тор) 19 см. На эти базы ставили деревянные колонны, чтобы колонна стояла прочно, ее шип вдевали в круглое углубление базы (рис. 16). По верхней плоскости базы определили, что диаметр колонн в этом зале был в пределах 40-45 см.
Между этими базами колонн, ближе к восточной из них, при раскопках вскрыта прямоугольная в плане яма размером 1,48×1,9 м. При разрушении здания яма была заполнена фрагментами черепиц, рухнувших с кровли. Возможно, яма была покрыта деревянными досками, так как при пожаре края стенки ямы и ползала вокруг нее приобрели от огня красный цвет. Яма в прямоугольном плане углублена до 0,9 м, а затем ее углубили еще на 0,6 м лишь в восточной части. Стенки этого вторичного углубления были неровными и имели неравномерно округлое очертание. Дно углубления также было неровным. На дне ямы обнаружено несколько булыжников средней величины, на восточной стенке сохранился след шириной в 10 см вертикально поставленной прямоугольно тесаной деревянной стойки. Назначение этой ямы не установлено.
Узкий коридор, расположенный перед залом, ведет к западу в сравнительно небольшие помещения. Здесь имеются два помещения одинаковой величины, протянувшегося с юга на север. Вход в первое из них расположен в его юго-восточном углу и является продолжением коридора. Последний у входа не суживается. Расстояние между западной и восточной стенами этих помещений 3,20 м, а между северной и южной – 11м. Остатки стен имеют незначительную высоту, но их очертания повсеместно прослеживаются. Дверной проем крайний (западный) установить не удалось. Вполне вероятно, что эти два помещения были связаны друг с другом. Полы этих помещений ниже слоя черепиц и сгоревшего стропила были покрыты сгоревшей соломой и обуглившимися колосьями пшеницы и ячменя. По-видимому, эти помещения имели подсобное хозяйственное назначение.
Восточная часть комплекса при земляных работах в 1959 г. пострадала больше. Поэтому здесь стены, особенно северная и южная, в ряде мест прослеживаются с трудом. Крайнее восточное помещение этой половины является вестибюлем. Расстояние между его восточной и западной стенами 10,7 м, а между северной и южной 11 м. Таким образом, общая площадь этого помещения более 117 кв.м. Наружный вход вестибюля расположен в его северно-восточном углу, где прослежен дверной проем шириной 1,75 м. Северная и южная стены вестибюля в средней части имеют проем шириной 6 м. К сожалению, наружные части этих стен сильно разрушены, вследствие чего невозможно точно установить, было ли здесь помещение. Скорее всего, эти стены не были открытыми, а здесь имелись просторные ниши, либо они были открытыми лишь в верхней части. В противном случае не было бы надобности ставить наружную дверь, наличие которой установлено при раскопках. В отличие от некоторых других помещений комплекса на полу этого вестибюля золы было больше. На некоторых участках, особенно в средней части вестибюля, толщина зольного слоя достигает 15 см. Внутри вестибюля баз колонн нет, хотя расстояние между стенами довольно значительное. Отсутствие колонн делало помещение более просторным.
В северо-западном углу вестибюля, против наружного дверного проема, расположен еще один дверной проем, который, как и наружный, имеет ширину 1,75 м. Здесь слой древесной золы достигает толщины 15 см. Со стороны вестибюля на полу дверного проема сохранился обуглившийся дубовый порог, протянувшийся от одной стенки проема до другой по линии стены со стороны вестибюля. Ширина порога – 30 см, толщина – 10 см. Верхняя плоская поверхность порога находится на уровне пола.
Этот дверной проем ведет в узкий коридор (ширина 2, длина 11м), протянувшийся в направлении юг-север. Дверной проем расположен в северо-восточном углу коридора. В юго-восточном углу зарыт в землю до плечиков большой хозяйственный кувшин-кюп. Сохранилась лишь зарытая в землю часть кувшина высотою в 0,6 м. Оставшаяся на поверхности часть кувшина разбилась еще в древности при разрушении здания. Внутрь кувшина попали фрагменты черепиц, рухнувших с крыши. Диаметр плоского дна кувшина 0,2 м, наибольший диаметр корпуса 1,1 м толщина стенки 2,1 см. Вероятно, кувшин был предназначен для хранения воды или другого напитка.
В средней части западной стены коридора расположен дверной проем, ведущий в большой зал. Прослежен лишь северный край дверного проема. Часть стены южнее дверного проема была разрушена при земляных работах. Поэтому лишь приблизительно устанавливается, что ширина дверного проема была 1,5 м.
Зал расположен к западу от коридора, является самым большим помещением комплекса и имеет площадь более 118 кв. м. Южная и восточная стены зала прослеживаются с трудом, и то не повсеместно. В центральной части этого зала поставлены две базы колонн, точно такой же формы, как базы в зале западной половины комплекса, но в отличие от них расположенные по линии север-юг и почти до ступеньки плинта зарыты в землю. Размеры этих баз по всем показателям близки размерам вышеописанных баз, лишь круглое углубление в центре чуть больше (диаметр -28, глубина -5 см). Установлено, что и диаметр колонн, стоявших на этих базах, был несколько больше, т. е. 52-55 см. Базы были поставлены на расстоянии 3 м от северной и южной стен и 5,7 м – от западной и восточной.
К западу от этого зала расположен другой, имеющий площадь более 87 кв. м. Стены его, особенно в юго-восточной части были сильно разрушены при земляных работах, вследствие чего невозможно установить местонахождение дверного проема. Можно предположить, что вход был расположен со стороны большого зала, там, где стены были разрушены до основания. В центральной части этого зала также выявлены две базы колонн, размеры и форма которых такие же, как у баз колонн предыдущего зала. Кроме того, они тоже были частично зарыты в землю и поставлены на расстоянии 3 м от северной и южной стен.
Таким образом, описанный комплекс имел три зала с двумя деревянными колоннами на каменных базах в центральной части. Без них трудно было покрыть крышу таких больших помещений, ибо расстояние между стенами довольно значительное, вследствие чего балки, протянутые между ними, не выдержали бы большой тяжести кровли, покрытой массивной черепицей. Каменные базы не только предохраняли деревянные колонны от сгнивания, но и равномерно расширяли площадь попадания тяжести, а также придавали колоннам и интерьеру помещения красивый вид.
Употребление деревянной колонны в строительной технике в ахеменидскую и античную эпохи широко было распространено в Иране, Средней Азии и Закавказье. Обычно под этими колоннами ставили каменные базы различной формы, выточенные часто с большим мастерством. Однако изредка под деревянными колоннами вместо каменной сооружали базу из обожженных кирпичей. Такие базы встречались в архитектуре Нисы. Нередко они сочетаются с каменными базами в одной и той же постройке [364, с. 61-62]. Торовидные базы в античное время и в раннем средневековье широко применялись в строительном искусстве Кавказской Албании и сопредельных стран. Не случайно, что такие базы помимо Кабалы встречались в Шемахе [410, с. 210, рис. 1 – 3], Тазакенде [183, с. 33, рис. 15], Шамхорском, Физулинском, Агдамском (Сведениями об этих находках я обязан Т.П.Кеcаманлы и Г.С.Исмаилову) и других районах Азербайджана. Однако кабалинские базы несколько отличаются от указанных баз колонн.
Торовидные каменные базы колонн не были характерными лишь для архитектуры Кавказской Албании. Такие базы или базы, напоминающие кабалинские, употреблялись при сооружении крупных общественных зданий Грузии (Мцхета) [47, с. 38-39, рис. 4-5] и Армении (Двин, Арташат, Широкаван) [230, с. 72, рис. 45; с. 129, рис., 94; 24 с. 36]. Мцхетские базы выявлены в «Колонном зале». Они имеют некоторое сходство с базами колонн из Кабалы. Мцхетские базы, высеченные из песчаника, состоят из квадратного плинтуса, на котором помещен валик (тор) и шейка с выемкой для колонн.
Торовидные базы, на которых стояли деревянные колонны, очень характерны для архитектуры Средней Азии. Г.А.Пугаченкова пишет, что в бактрийской и парфянской архитектуре, в связи с частыми землетрясениями предпочтение отдавали гибким системам балочных перекрытий с применением деревянных колонн на каменных базах [366, с. 121, 129]. Торовидные базы особенно часто применялись в архитектуре Нисы, Халчаяна и других памятников. Тор этих баз покоится на одинарном или уступчатом плинте, иногда он имеет маленькую полочку сверху. Диаметр баз от 30 до 90 см [364, с. 62; 365, с. 47-48]. Торовидные базы встречаются и в архитектуре Ирана ахеменидской поры [458, с. 44-48; 459, с. 239-241, рис. 344; 465; 467, с. 22, табл. 23а, с. 464, с. 103, рис. 35].
Деревянные колонны в связи со свойствами материала суживались кверху. Иногда, чтобы древесный ствол колонны сохранился хорошо, его обмазывали глиной и белили ганчем. Так поступали при строительстве дворцово-храмового комплекса Нисы [111, с. 351]. А при строительстве сокровищницы Персеполя деревянные стволы колонн были обмотаны тростником, покрыты толстым слоем обмазки, затем расписаны [369, с. 148].
Этнографические материалы свидетельствуют о том, что и в Азербайджане иногда деревянные колонны, расположенные на эйванах, обмазывают ганчем, причем иногда эти колонны обмазывают не целиком, а лишь их нижнюю часть до середины (Об этом сообщил мне этнограф М.Н.Насирли.). Что же касается деревянных колонн кабалинского комплекса, то об их покрытии нам ничего неизвестно. Возможно, что эти колонны ничем покрыты не были.
По всей вероятности, на колоннах были поставлены капители, от которых ничего не сохранилось, вследствие чего невозможно восстановить их прежнюю форму. Обычно капители деревянных колонн были также деревянными, однако встречаются сооружения, хотя и редко, у которых стволы колонн были деревянными, а базы и капители – каминными. Подобное редкое сочетание деревянной колонны с каменными базами и капителью встречалось в архитектуре «Колонного зала» в Мцхете [47, с. 39].
На основе обломка алебастровой формы, используемой, видимо, для отливки орлиноголового грифона, обнаруженной Хорезмской археологической экспедицией при раскопках дворцового здания на городище Калалы-гыр, ученые допускают, что там капители могли быть изготовлены из алебастра в виде грифона. При этом исследователи резонно ссылаются на грифоновидные капители Персеполя [369, с. 148-149, рис. 4-5].
Капители же Кабалинского общественного здания, по- видимому, были деревянными, ибо каменные капители на деревянных колоннах в зодчестве – явление чрезвычайно редкое. К тому же, при раскопках кабалинского здания не выявлено никаких вещественных данных, позволяющих допустить употребление здесь каменных капителей. Таким образом, установить форму кабалинских капителей пока невозможно.
Немалый интерес представляет установление высоты колонн и здания в Кабале. С этой целью обычно в качестве определителя-модуля берется величина диаметра нижней части колонны. Выяснено, что на Востоке в ахеменидской архитектуре отношение диаметра колонны к ее высоте было 1:10-12, иногда даже 1:13 [111, с. 303]. Если принимать за основу эту величину соотношения, можно приблизительно определить высоту кабалинских колонн и в целом комплекса. Как было выше отмечено, величина диаметра колонн в Кабале была в одном случае 42-45, в другом – 52-53 см. Исходя из этого модуля, высота колонн, по- видимому, была в пределах 5-6 м. Кроме того, если высота здания была бы меньшей, оно выглядело бы слишком низким, приземистым.
При раскопках выяснилось, что снаружи вдоль северной и южной стен кабалинского здания на расстоянии 3,6 м друг от друга были поставлены деревянные колонны диаметром 28-30 см, примыкающие к наружной поверхности стены. Колонны имели круглое сечение, что видно по их следам. Под ними были поставлены плоские камни-булыжники. Эти камни-базы были расположены глубже дневной поверхности и не были видны. Стоявшие на них колонны были углублены в землю на 5-10 см. Эти колонны, по всей вероятности, служили в качестве опор для выходившего за пределы стены края черепичной крыши. Таким способом предохраняли сырцовые стены от разрушения осадками.
Большой интерес представляет способ перекрытия кабалинского здания. Выше указано, что некоторые просторные помещения здания, например, вестибюли, либо совсем не имели колонн, либо имели всего одну колонну и то не в средней части (вестибюль западной половины). Расстояние между стенами этих помещений довольно значительное, что не дает возможности перекрыть помещение обычным способом. Деревянные балки такой длины не выдержали бы тяжесть черепичной крыши. Поэтому, надо думать, такие помещения были перекрыты деревянным ступенчатым сводом, а остальные части здания могли иметь двускатную крышу.
Деревянное ступенчато-сводчатое перекрытие в строительстве жилища у народов Закавказья широко применялось с древнейших времен. Этот тип жилища здесь сохранился до последних времен, о чем свидетельствуют этнографические материалы. Жилища этого типа именуются в Грузии – дарбази, в Армении – хацатун, а в Азербайджане – карадам [184, с. 1]. Эти жилища как в Грузии [306, с. 60-65, табл. 49- 54, рис. 97-106], так и в Азербайджане [227, с. 72, 79-105] имеют разнообразные варианты. В работах, на которые мы ссылаемся, они подробно описаны, даны их зарисовки и представлены фотографии. В строительстве этих зально-сводчатых зданий широко применяли деревянные колонны. Жилое помещение этого типа зданий освещается через квадратное отверстие в своде, которое служило также для выхода дыма [184, с. 6]. Можно допустить, что помещения кабалинского комплекса для освещения имели также оконные проемы, закрываемые в холодное время года коврами или декоративными тканями.
С целью отопления помещений здесь, должно быть, пользовались переносными очагами, так как при раскопках лишь в западной половине здания у входа была выявлена печь, которая помимо приготовления пищи имела отопительное назначение.
На территории исторической Албании до сих пор подобные комплексы не были раскопаны. Изученное нами кабалииское здание по планировке значительно отличается от известных нам в литературе дворцовых или других общественных зданий Средней Азии, Ближнего Востока и Закавказья. Обычно в то время общественные здания имели иную планировку. По сторонам главного зала общественных зданий были расположены другие подсобные помещения. Эти здания, как в Кабале, помимо различных помещений имели также узкие соединительные коридоры. Например, в Халчаяне коридоры имеют ширину от 1,2 до 1,4 м [365, с. 45].
А.М.Акопян кабалинское здание по планировке справедливо сравнивает [24, с. 35; 25, с. 17] с храмом в Новом Нисе [242, с. 30, план на с. 31; 246, с. 70, реконст. на с. 68] и храмом Бела в Пальмире (Сирия) [112, с. 553-554]. Действительно, между кабалинским зданием и этими известными памятниками имеется некоторое сходство в плане, хотя и весьма отдаленное.
Из раскопанных на территории исторической Албании крупных комплексов зданий по величине с кабалинским комплексом может быть сопоставлен лишь сарытепинский дворцовый комплекс [313, с. 162-164, рис. 1 на с. 163]. Однако кабалинский комплекс датируется второй половиной I в. до н. э.-I в. н. э., а сарытепинский – V – IV вв. до н. э. Кроме того, сарытепинский комплекс имеет совсем иную планировку, схожую с планировкой ахемендских дворцов Ирана [393, с. 72-78|
Значительный интерес представляет сравнение кабалинского здания с храмовым комплексом, раскопанным в последнее время Ю.М.Гагошидзе в Грузии (Карельский район). Этот комплекс, датируемый последними веками до н. э. – первыми веками н. э., построен из сырца. Он имел алтарный зал с четырьмя деревянными колоннами. Алтарный зал с востока, севера и запада окружен узкими длинными помещениями, а с юга к залу примыкает обширный портал [114, с. 432]. Следовательно, и этот комплекс по своей планировке сильно отличается от кабалинского, несмотря на то, что между ними имеется определенное сходство в строительной технике.
Таким образом, прямой аналогии кабалинскому комплексу в синхронных памятниках пока нам найти не удалось. Однако, вполне вероятно, что это здание для античных городов Албании не было исключительным явлением. Нет сомнения и в том, что подобные здания помимо Кабалы были в Шемахе, Тазакенде и других городах, о чем свидетельствуют выявленные случайно или при небольших раскопках строительные остатки, например, базы колонн, черепицы и другие находки.
Определенный интерес в кабалинском здании представляет деление его на две части. В этом отношении оно некоторое сходство обнаруживает с греческим домом, так как обычно греческий дом делился на дне части: мужскую (андрон) и женскую (гнекей) [272, с. 216]. Были в этих домах и помещения общего пользования. В то же время величина кабалинского здания не допускает считать его обыкновенным жилым домом. К тому же в Кабале дома не имели греческой планировки. Нельзя так же предположить, что это здание было храмом, ибо при раскопках не выявлено ничего, указывающего на его культовое назначение – нет алтаря, культовых и вотивных предметов. Скорее всего, оно имело какое-то дворцовое или другое общественное назначение. Быть может, поэтому в помещениях данного здания обнаружено очень мало находок, представленных главным образом отдельными фрагментами глиняных сосудов.
Археологические раскопки, проведенные на античных городищах Албании, свидетельствуют о том, что в то время в строительной технике городов этой страны было много общего. Это, наряду с другими материалами, красноречиво свидетельствует о наличии единой культуры с некоторыми локальными вариантами для всей Албании. Определенный интерес представляют строительные остатки, выявленные при раскопках древней Шемахи. Многолетние раскопки под руководством Дж.А.Халилова показали, что здесь город подвергался неоднократному разрушению. Одни и те же места неоднократно были местом захоронений и различных городских сооружений, вследствие чего строительные остатки прослеживаются в сильно разрушенном виде. Тем не менее установлено, что в античную эпоху в Шемахе, наряду со сравнительно небольшими, были довольно значительные по величине здания. В Шемахе, как в Кабале, здания в основном были сооружены из сырцового кирпича на булыжниковом фундаменте (рис. 17,5) [409, с. 34-35; 412, с. 82]. Видимо, цокольная часть зданий была каменной, а основным строительным материалом для стен был сырец. Пол помещений был обмазан глиной, а производственные помещения иногда вымощены камнем [410, с. 152].
Значительные по величине помещения имели деревянные колонны на каменных базах (рис. 17,1-4). Для покрытия отдельных зданий употребляли черепицу, хотя не в тех масштабах, как в Кабале. При раскопках и разведочных работах в Хыныслы (античная Шемаха) выявлено более 15 каменных баз колонн [410, с. 210; 417, с. 104]. Однако эти базы не обнаружены in situ, что затрудняет определение места их расположения при строительстве зданий. На основе сравнительных материалов можно утверждать, что они служили опорами для колонн внутри больших помещений-залов, а также эйванов-порталов. Хыныслинские базы изготовлены из известняка менее тщательно, чем базы в Кабале. Кроме того, они меньше по размерам. Эти базы представлены несколькими разновидностями. Так, одни из них торовидные, но их плинтус не ступенчатый, другие на таком же плинтусе вместо тора имеют расширяющуюся кверху горшковидную часть, третьи имеют форму усеченного конуса [410, с. 210 рис. 1,3-5]. Таким образом, выясняется, что в античную эпоху в городах Албании в строительной технике наряду с торовидными применяли и другие формы баз колонн, но торовидные среди них доминировали.
Шемахинская база с горошковидной верхней частью несколько напоминает подобные базы, применяемые иногда в среднеазиатской архитектуре античной поры. В Средней Азии горшковидная верхняя часть базы, изготовленная с большим мастерством, имеет сложную профилировку и покоится на ступенчатом плинтусе [370, с. 360-361, рис. 6; 369, с. 146].
В Шемахе стволы колонн, стоявших на каменных базах, были главным образом деревянными, но применяли и сборные каменные колонны. При раскопках в Шемахе выявлены отдельные детали каменных стволов колонн. Такие колонны, по-видимому, имели сложную профилировку, о чем свидетельствует одна часть колонн, имеющая катушковидную с утолщением на середине форму (рис. 17,4) [417, с. 104]. Несколько таких деталей, поставленных друг на друга, образовали ствол колонны.
Значительные по величине здания с колоннами имелись и в других античных городах Албании. Как было отмечено, каменные базы колонн обнаружены и на городище Тазакенд, но так как там не было произведено развернутых археологических раскопок, установить местонахождение этих баз в здании не удалось. Эти базы имеют ступенчатый плинтус и тор с невысокой полочкой сверху [183, с. 32, рис. 15]. По всей вероятности, стволы колонн, стоявших на этих базах, также были деревянными, а само здание было сооружено сырцовыми кирпичами. А.А.Иессен полагал, что тазакендские базы принадлежали какому-то крупному зданию, скорее всего культового или дворцового характера [183, с. с. 33]. Сравнивая эти базы с известными базами из Двина, изданными К.Кафадаряном, А.А.Иессен пришел к выводу о том, что и тазакендские базы можно датировать IV в. н. э. [183, с. 33]. Как было отмечено выше, подобные базы особенно широко были распространены в античную эпоху, хотя, как показали раскопки Двина в Армении, они продолжали бытовать в строительной технике и позже. Таким образом, базы, подобные тазакендским, могли быть известны и в античную эпоху, так как к началу нашей эры здесь существовало большое поселение городского типа, что документируется разведочной раскопкой Г.М.Ахмедова и находкой небольшого клада серебряных римских монет Августа [183, с. 33-34].
Разумеется, не все здания были снабжены колоннами. Многие здания в Кабале, Шемахе и других городах колонн не имели. Сравнительно небольшие помещения этих зданий были перекрыты деревянными балками, протянутыми между противоположными стенами. При раскопках вскрыто немало таких зданий. Иногда встречаются такие, но значительные по величине здания. Например, в Шемахе выявлены остатки большого здания, имеющего жилые и производственные помещения. От него сохранился лишь булыжниковый фундамент [417, с. 104, 106, рис. 6].
Жилые дома имели также и хозяйственные помещения. Продукты хранились в хозяйственных ямах и кувшинах, зарытых в землю (рис. 18,1-2). Такие хранилища при раскопках встречаются довольно часто, причем иногда несколько кувшинов или хозяйственных ям расположены на ограниченной площади.
В городах часто улицы, дорожки и дворы покрывали гравием. При раскопках это особенно хорошо прослеживается в Кабале.
Резюмируя сказанное, можно прийти к выводу, что градостроительство и строительная техника в античную эпоху в Албании находились на довольно высоком уровне. Можно допустить, что, как и в соседней Иберии, главные города Албании имели своих архитекторов, хотя об этом мы пока бесспорными фактами не располагаем. Албанские зодчие были знакомы с достижениями строительной техники в сопредельных странах. Они в результате контактов заимствовали некоторые передовые приемы в этой области у других стран и под влиянием местных условий видоизменяли их.