Глава IV. Погребальные памятники

Наряду с раскопками античных городищ Кавказской Албании значительные работы были проведены по изучению их некрополей, ибо только комплексное изучение позволяет более полно осветить жизнь городов того времени. Изучение погребальных памятников и погребальных обрядов городских некрополей в ряде случаев дает возможность сделать весьма важные выводы относительно имущественного расслоения, этнического состава, религиозных верований горожан, а также уровня развития ремесла и торговли в этих городах.
В Албании, как в других странах, некрополи были расположены вблизи городов, что наблюдается в Мингечауре и Кабале. Иногда некрополь, расположенный близко к населенной местности, в результате разрастания поселения покрывался городскими сооружениями, или отдельные части города после разрушения превращались в кладбища. Такое положение установлено Дж.А.Халиловым в Шемахе.
Археологические раскопки свидетельствуют о том, что для городских некрополей Албании, как вообще почти для всех городских некрополей, характерно многообразие типов погребений и погребальных обрядов, что неоднократно отмечалось исследователями.
Такая картина была выявлена при раскопках всех некрополей таких античных городищ Албании, как Мингечаур, Шемаха, Кабала и др. В некрополях этих городищ нередко к одному и тому же времени относятся различные по типу и обряду погребения [417, с. 98; 414, с. 15-25]. Однако погребальный инвентарь этих погребений почти не отличается. Вполне вероятно, что существование в одном и том же некрополе одновременных, но различных по типу погребений следует объяснить развитием ремесла, торговли и в связи со скоплением различных народностей в этих городах.
Погребальные памятники Албании античной эпохи многообразны. В городских некрополях они представлены грунтовыми, ямными, кувшинными, ванночными, срубными и катакомбными погребениями. В отличие от самих городищ эти памятники изучены сравнительно хорошо. Поэтому в данном разделе они будут освещены лишь в общих чертах, что необходимо для более полного представления о жизни исследуемых городов, а материалы могильников, принадлежавших поселениям сельского типа, будут привлечены в качестве сравнительного материала.
На территории исторической Албании до сих пор не обнаружено ни одного погребения высших должностных лиц. Судя по материалам, все вскрытые погребения принадлежат рядовым представителям населения среднего и низшего сословий. Обычно в погребальные комплексы входит значительное количество предметов, представленных глиняными сосудами, оружием, орудиями труда, украшениями и т. д. По богатству погребального инвентаря хорошо прослеживается имущественная дифференциация погребенных. Так, в погребениях более состоятельных людей встречаются ценные высокохудожественные местные и привозные изделия.
Погребения античной эпохи Кавказской Албании не имеют никаких надмогильных сооружений и ничем не прослеживаются на поверхности, хотя они иногда содержат значительный по богатству погребальный инвентарь. Быть может, это отражает отношение живых к мертвым. По этому вопросу об албанах Страбон пишет: «Заботы о покойниках или даже вспоминания о них считаются нечестием. Вместе с покойниками погребают и все их имущество. И поэтому живут в бедности, лишенные отцовского достояния» (Тεϑ-νηкότων δέ оύх ὅσιоν фроντίʒειν оύδέ ϻεϻνῆϑаι. Συγкаτорύττоσι ϻέντо τα хрηϻάτα αύτоῖς, каί διά ταΰτо Пένητε ʒῶσιν, оύδέν паτрῷν Ἒкоντες) [Strab., XI, IV, 8].
Как нам представляется, Страбон, говоря здесь о бедности албан и связывая эту бедность с погребальным обрядом, допускает преувеличение, хотя, возможно, тут есть доля правды. Действительно в отдельных могилах только глиняных сосудов встречается более сорока, подавляющее большинство которых при погребении было заполнено различными продуктами. В самых рядовых могилах наличие от 10-20 и более глиняных сосудов считалось в порядке вещей. Кроме всего этого, в могилы клали различные орудия труда, оружие и предметы украшения. Это должно было удивить иноземцев, присутствовавших при совершении погребального обряда в Албании. На самом деле албаны были достаточно зажиточными, но среди них, разумеется, были и бедные. Сам Страбон неоднократно отмечал наличие у албан хорошо орошаемых плодородных земель, богатой флоры и фауны. Это подтверждается археологическими материалами. Просто албаны вместе с умершими в могилы клали самые необходимые человеку вещи, а остальное имущество, несомненно, оставалось у наследников. Многочисленность вещей, погребенных вместе с покойниками, скорее всего свидетельствует о зажиточности населения Албании, но отнюдь не о бедности в связи с лишением отцовского имущества. Раскопки, проведенные на городищах и селищах Албании, свидетельствуют о том, что в то время албаны жили в материальном достатке. Кроме того, как указывалось выше, на территории Албании еще не выявлены погребения царей и других высокопоставленных должностных лиц. Несомненно, в могилы таких лиц клали более многочисленный и ценный инвентарь.
Погребальные памятники городских некрополей весьма разнообразны. В одном таком некрополе встречаются погребения, отличающиеся друг от друга формами могильных сооружений и обрядами захоронений, хотя они довольно часто относятся к одному историческому периоду. Нередко отдельные типы захоронений доминируют среди других одновременных, но различных по обряду. В отличие от городских, одновременные погребения небольших поселений сельского типа обычно однообразны. Как правило, они отличаются лишь богатством погребального инвентаря и его составом. Одни обряды захоронений более древние, а другие сравнительно новые.
Обычно смена погребальных обрядов происходила постепенно. Появление новых по типу и обряду погребальных памятников, смена их другими, в некрополях, особенно городских, были связаны с различными факторами социально-экономического и политического характера, передвижениями народностей различных обычаев и вероисповеданий, а также изменениями в религиозных воззрениях населения.
Грунтовые погребения. Самым распространенным типом погребений в античных городских могильниках Албании является погребение в обычных прямоугольных (чаще округлыми углами) ямах. Эти погребения, как все остальные, не имеют никаких надземных сооружений и, следовательно, на поверхности земли ничем не прослеживаются, а выявляются лишь при раскопках. Они встречались во всех раскопанных городских некрополях, а также кладбищах небольших поселений [414, с. 16].
Этот тип захоронений встречается во многих странах мира. В Азербайджане грунтовые погребения, возникнув в глубокой древности, продолжали существовать несколько тысячелетий, охватывая весь албанский период. Грунтовые погребения разных эпох отличаются, главным образом, погребальным инвентарем, а отчасти положением и направлением костяка.
Грунтовые погребения городских некрополей Албании исследуемого периода имеют различную глубину. Ориентация их также не вполне стабильная. Однако в некоторых некрополях прослеживается относительная стабильность. Так, например, в Мингечауре [208, с. 173]. Торпагкале [296, с. 133] и Кабале могильные ямы ориентированы на северо-запад и юго-восток.
В Мингечауре к исследуемому периоду относятся грунтовые погребения со слабоскорченными костяками. С.М.Казиев исходя из того, что они в ряде случаев были разрушены кувшинными погребениями, датирует их V-III вв. до н. э. [207, с. 29]. В этих погребениях в основном встречались глиняные сосуды серого, а изредка красного и черного цвета, оружие, предметы украшения и т. д. Сосуды, изготовленные мастерами-профессионалами, отличаются большим изяществом. Подавляющее большинство высокохудожественных зооморфных сосудов в Мингечауре происходит из этих погребений [131, с. 103-139].
В этих погребениях нередко встречались изготовленные способом литья перстни-печати, на щитках которых выгравированы различные изображения.
Следует отметить, что скороченность костяков характерна не только для грунтовых погребений Мингечаура, но и для подавляющего большинства погребений Албании античной эпохи. В разной степени скорченного положения находились костяки в грунтовых погребениях в Кабале (рис. 19), Ялойлутепе (примерно в 6 км от Кабалы), Шемахе и во всех грунтовых погребениях, относящихся к Ялойлутепинской культуре, распространенной на обширной территории в эллинистическую эпоху и на рубеже нашей эры.
Грунтовые погребения Кабалы ничем не отличаются от других подобных погребений синхронных памятников Албании, а особенно Ялойлутепе, что является закономерным явлением, потому что местность Ялойлутепе, давшая название общеалбанской культуре, находится всего в 5-6 км от Кабалы. В Кабалинском некрополе пока раскопки произведены в незначительном масштабе, в результате чего на небольшой площади вскрыты грунтовые и кувшинные погребения. Все эти погребения синхронны, имеют ориентацию северо-запад – юго-восток. На данном участке грунтовые погребения принадлежат взрослым, а кувшинные – детям. Костяки в грунтовых погребениях лежат в скорченном положении на левом боку [220, с. 376; 223, с. 394; 73, с. 485; 417, с. 102-103].
Однако эта устойчивость в положении и направлении костяков, возможно, объясняется масштабом работы. В Ялойлутепе подобной устойчивости не наблюдается. Там умерших хоронили то на левом, то на правом боку и направление их отчасти произвольное [196, с. 7-41]. Эти погребальные памятники по времени охватывают весь исследуемый нами период и выходят за его пределы. Кроме того, они, являясь одним из основных типов погребений Кавказской Албании, встречаются на территории этой страны повсеместно.
Ямные погребения является менее распространенной разновидностью погребальных памятников Албании античной эпохи. Они названы так потому, что по форме напоминают хозяйственные ямы. Этот тип погребальных памятников в городских некрополях пока зафиксирован лишь в Шемахе [410, с. 211; 409, с. 33-34; 412, с. 81; 414, с, 18-19]. Ямные погребения по форме обнаруживают некоторую близость с грунтовыми, так как тоже представляют собой грунтовую яму. Характерная особенность этих погребений заключается в том, что ямы имеют круглое, иногда овальное очертание и суживаются кверху. Глубина этих погребений 0,7-5 м, нижний диаметр 0,8-2,2 м, а верхний 0,8-2 м. В этих погребениях умершего укладывали на правом или левом боку в скорченном положении, чаще на обломках глиняных сосудов. В каждом из них обнаружен костяк одного человека. Ориентация произвольная. По наблюдениям Дж.А.Халилова яма таких погребений была покрыта деревянными брусьями и засыпана землей [409, с. 33]. Погребальный инвентарь почти ничем не отличается от инвентаря синхронных погребений Албании, особенно погребений, относящихся к так называемой Ялойлутепинской культуре. Однако наблюдения Дж.А.Халилова показали, что в ямных погребениях у головы покойника обязательно помещали большой хозяйственный кувшин. По следам остатков на внутренних стенках одного из таких кувшинов установлено, что он был наполнен какой-то жидкостью, скорее всего вином. Инвентарь этих погребений состоит из различных глиняных сосудов, оружия, предметов украшений и др.
Помимо Шемахи подобные погребения обнаружены лишь на Апшеронском полуострове [159, с. 92], географически расположенном сравнительно недалеко от Шемахи. Поэтому Дж.А.Халилов эти погребения считает «характерными могильными сооружениями для Шемахинской зоны » и датирует последней четвертью I тысячелетия до н. э. [414, с. 19.]
Обряд захоронения в ямных погребениях обнаруживает некоторую близость с ванночными и кувшинными погребениями и в определенное время сосуществует с последними. Появление этих обрядов, по-видимому, восходит к одному и тому же кругу религиозных воззрений. Во всех этих погребениях мы видим, что труп кладется не прямо на землю, а в данном случае на обломки глиняных сосудов.
Погребения в глиняных гробах относятся к слабоизученным и малораспространенным типам погребений Кавказской Албании. В археологической литературе эти погребения часто называются ванночными, или погребениями в глиняных саркофагах. Они пока выявлены в сравнительно небольшом количестве в определенном регионе исторической Албании. До сих пор такие погребения встречались в Кабале [215, с. 47] , Мингечауре[57,с.132-133] и в окрестностях сел Калагях, Солтанкенд, Гаджыгатамли и Моллаисаклы Исмаиллинского района [329, с. 11; 334,с.246; 414, с.21]
В Кабале такое погребение выявлено в 1944 г. С.М.Казиевым в разрушенном виде на городище Сельбир. Материалов из этого погребения сохранилось мало. Другое такое погребение в частично разрушенном виде было выявлено и исследовано в 1967 г. в непосредственной близости от городища Кабала на правом берегу р. Карачай у с. Кушлар. Инвентарь этого погребения частично был разграблен, а судя по остаткам, он был довольно богатым. Глиняный гроб был разбит, но он полностью реставрирован. Гроб хорошо обожжен, состоит из двух частей, формованных раздельно. Они представляют собой половину овальной ванны, разрезанной поперечно на две части. В соединении эти части образуют продолговатый гроб, стенки которого поднимаются не вертикально, а с уклоном к наружи. Таким образом, гроб расширяется кверху, особенно в концах. Каждая половина по краям днища снабжена двумя круглыми отверстиями (рис. 20). Изготовление этих глиняных гробов из двух частей облегчало их транспортировку. Кроме того, когда длина гроба не позволяла поместить в нем умершего, эти части могли соответственно раздвинуть, а в образовавшуюся щель положить подстилку из обломков больших глиняных сосудов. Разведочные работы, проведенные в окрестностях Кабалы, а также сведения местных жителей позволяют установить, что этот обряд захоронения в античную эпоху был распространен здесь довольно широко.
Подобные же формы имеют глиняные гробы, выявленные в Исмаиллинском районе. При раскопках в окрестностях с. Моллаисаклы установлено, что детей обычно хоронили в целых глиняных гробах, которые также расширялись кверху. Правда, когда труп в них не помещался, их ломали на две части и раздвигали. Такие гробы у венчика, снаружи, на одном конце снабжены одной вертикальной петлевидной ручкой [334, с. 247]. Костяк в этих гробах лежит в скорченном положении на левом или правом боку. Ориентация нестабильная [434, с. 21].
Вероятно, эти погребения не имели крышек, так как до сих пор они не выявлены, хотя в литературе имеются сведения о наличии таких крышек. Думается, этот вопрос выяснится при дальнейших исследованиях подобных погребений. А пока такие погребения выявлены и изучены в незначительном количестве, да и то чаще после того, как они были частично разрушены. Видимо, труп в гробу был покрыт чем-то (ковром, войлоком, тканью) и засыпан землей. Могилы не имели никаких надземных сооружений. В этих могилах, как в других синхронных погребениях, встречаются многочисленные предметы украшения, оружие, орудия труда, глиняные сосуды, а также различные продукты. Материалы положены внутрь гроба и снаружи, рядом с ним в могильной яме.
До сих пор погребения этого типа выявлены лишь в центральных районах территории исторической Албании. Поэтому Дж.А.Халилов полагает, что они принадлежат одной из этнических общностей этой страны [414, с. 21]. На основе погребального комплекса эти погребения датируются последней четвертью I тысячелетия до н. э. – начальными веками н.э..
Ф.Л.Османов на основе предварительного исследования тоже полагал, что этот обряд захоронения не заимствован, а принадлежал определенной группе коренного населения [334, с. 249]. Действительно, погребальный инвентарь этих погребений ничем не отличается от погребального инвентаря других синхронных погребений Албании. В другой работе, написанной позднее в соавторстве с И.Алиевым, Ф.Л.Османов утверждает, что в этих гробах погребены выходцы из Ирана и Месопотамии в парфянское время [38а, с.11-12].
Как известно, захоронения в металлических и каменных гробах производились в позднеахеменидскую эпоху в Иране. А территория, где образовалось Албанское государство, в середине I тысячелетия до н. э. вошла в состав державы Ахеменидов. Поэтому не случайно, что на синхронных памятниках Азербайджана прослеживается влияние культуры Ирана того времени. Можно допустить, что отдельные группы населения Албании заимствовали у Ирана некоторые религиозные воззрения, обычаи, и обряды. Вследствие этого можно предполагать, что обряд захоронения в глиняных гробах в Албании заимствован из Ирана и приспособлен к местным условиям. При этом происходили некоторые изменения в форме гроба и деталях погребального обряда. Не исключено также, что, как утверждают И.Алиев и Ф.Османов, эти погребения принадлежат выходцам из Ирана.
Кувшинные погребения, наряду с грунтовыми, были распространены на всей территории исторической Албании. Помимо некрополей таких крупных городских поселений, как Мингечаур, Шемаха, Кабала, кувшинные погребения выявлены во многих древних могильниках менее значительных населенных пунктов. Особенно много их выявлено и изучено в Мингечауре (количество превышает несколько сотен). Значительное количество кувшинных погребений выявлено и исследовано Дж.А.Халиловым в Шемахе. В остальных могильниках их было обнаружено пока сравнительно мало, что в значительной степени связано с объемом проведенных в них археологических раскопок. Кувшинные погребения в античную эпоху были распространены по всей территории нынешнего Советского Азербайджана. Они встречались и в районах, не вошедших в состав государства Кавказской Албании, или на окраинах этой страны, в частности в юго-восточных районах Азербайджана [337, с. 474] и на территории НахАССР [132, с. 451-453; 33].
Археологические исследования показали, что кувшинные погребения в античную эпоху широко распространились по всей территории Закавказья, в том числе в Армении и Грузии. В Армении такие погребения выявлены в Гарни, Двине, Ацавани, на берегу Севанского озера и других местах [49 с. 365; 424а. с. 7-28]. Многочисленные кувшинные погребения выявлены и изучены также в Грузии [176, с. 73-80; 45, с. 387; 47, с. 125-128; 396, с. 5; 234, с. 55-64; 275, с. 80-87].
Кувшинные погребения Азербайджана исследованы сравнительно хорошо. Им были посвящены десятки статей ряда исследователей, а также отдельные монографические работы, в том числе кандидатская диссертация Т.И.Голубкиной. Поскольку при археологических раскопках в различных районах Азербайджана кувшинные погребения продолжают встречаться, им посвящаются все новые и новые научные статьи, рассматривающие те или иные аспекты этого интересного погребального обряда. Новые находки, а также тщательный анализ комплексов ранее выявленных погребений позволяют расширить ареал кувшинных погребений и уточнить их датировку.
Как правило, погребальные кувшины ничем не отличаются от обычных хозяйственных кувшинов, широко используемых в быту населением того времени. По-видимому, с целью захоронения довольно часто употребляли используемые в быту кувшины больших размеров. Например, в Мингечауре зафиксирован случай, когда в качестве погребального кувшина употребляли кувшин, использованный в хозяйственных целях и даже отремонтированный при этом. При ремонте трещина на стенке кувшина была обмазана белой известковой массой [133, с. 74]. На употребление населением этих кувшинов в быту указывает и то, что многие из них орнаментированы так же, как все хозяйственные кувшины того времени (рис. 21).
Такую же картину, но в более выразительном виде, мы наблюдаем по материалам Грузии. Исследователи установили, что там почти все погребальные кувшины раньше употреблялись в хозяйстве для хранения вина и других продуктов. Лишь после того, как они становились негодными, их использовали для погребения [176, с. 74; 47, с. 126-127].
Думается, также поступали в Албании. Можно допустить, однако, что в связи с широким распространением этого обряда среди населения кувшины могли быть изготовлены и специально для захоронения.
Погребение детей в отличие от взрослых совершались в сравнительно небольших глиняных сосудах. Иногда для их захоронения употребляли даже одну половину сосуда (рис. 22). Такие детские кувшинные погребения были выявлены в Кабале. В Мингечауре, где кувшинные погребения были обнаружены на правом и левом берегах р. Куры в огромном количестве, взрослые были захоронены в больших кувшинах, часто не имеющих ручек, а дети большей частью в кувшинах с двумя ручками. Размеры погребальных кувшинов различные. Взрослые были захоронены в кувшинах, имеющих высоту от 1,2 до 2,05 м, а детские погребальные кувшины имеют высоту лишь в пределах от 0,45 до 1 м.
Погребальные кувшины в могильные ямы уложены в горизонтальном положении. Обычно горло этих кувшинов шире их дна. Но это недостаточно для того, чтобы поместить в них умершего. Поэтому во время захоронения приходилось разбивать горло и один бок кувшина. Труп укладывали на правый или на левый бок. При этом покойник обычно лежал головой к горловине сосуда, хотя редко встречались и обратные случаи. Вместе с трупом в погребальный кувшин клали мелкие предметы погребального инвентаря, а затем все это покрывалось обломками кувшина. Остальные предметы клали в могильную яму уже вокруг погребального кувшина. Горловина погребального кувшина закрывалась обломком такого же кувшина, плоским камнем или даже сырцовыми кирпичами. На верхнем боку погребального кувшина вблизи днища иногда встречается выбитое после обжига (вероятно при погребении) круглое или овальное отверстие диаметром 10-12 см, которое, видимо, имело ритуальное значение [210. с. 9; 134, с. 5; 337, с. 474]. Наблюдения С.М.Казиева позволили установить, что эти отверстия обычно встречаются на мужских погребальных кувшинах. Так как отверстия расположены сверху, они не предназначены для стока воды, а наверняка связаны с верованием [207, с. 32].
В Грузии, особенно Западной, иногда погребальные кувшины закапывались в вертикальном положении. При этом погребальный кувшин ставился горлом вниз, кувшин примерно до середины заполнялся землей, в наиболее широкой части сосуда укладывался труп, который был расположен по поперечной оси в сильносогнутом положении, а затем прикрывался донной частью. Такие погребения наряду с горизонтальными были обнаружены в Даблагоми. В могильнике Парцханаканеви погребальные кувшины расположены в горизонтальном виде. Они предварительно были распилены по вертикальной оси на две части. Нижняя часть служила гробом, верхняя – крышкой. На дне нижней половины обычно было пробито одно – три сквозных отверстия [176, с. 75].
В Азербайджане вертикальных и распиленных горизонтальных погребений не обнаружено. Как правило, в одном кувшине хоронили одного умершего, но в редких случаях встречаются погребения с парными захоронениями [154, с. 263-267; 212, с. 20]. Направления этих погребений произвольные, на некоторых некрополях встречается относительная стабильность [105, с. 91-100]. Иногда ориентировка в одном могильнике общая для всех его погребений. В могильных ямах обычно перед горловиной погребального кувшина иногда прослеживался след костра-очага. Среди остатков этого костра встречались обгоревшие кости животных, сосуды, в которых также имелись кости. Иногда эти сосуды располагались вверх дном [210, с. 9; 134, с. 5]. Возможно, в ряде случаев в честь умершего устраивали погребальную тризну. Однако подобные следы встречаются не везде. Вероятно, обычай разжигания костра-очага внутри могилы твердо не соблюдался. Отсутствие следов очага внутри могильных ям можно объяснить по-разному. Быть может, в ряде случаев такие очаги разжигали в стороне от могилы, либо они устраивались лишь при определенных обстоятельствах. С.М.Казиев полагал, что огонь в могилах разжигали с целью очищения от злых духов, принесения жертвы и т. д. [210, с. 9; 212, с. 20].
В кувшинные погребения, так же, как в другие синхронные погребения Кавказской Албании, клали орудия труда, оружие, предметы украшения, а также многочисленные глиняные сосуды, заполненные различными мясными и другими продуктами и напитками. Из предметов украшения в большом количестве встречаются различные каменные, настовые и стеклянные бусы, а также перстни, ножные и ручные браслеты. Иногда в одном погребении встречалось более 40 и даже 50 браслетов, надетых на руки и ноги умершего [216а, с. 81; 209, с. 21].
Поскольку кувшинные погребения в античную эпоху распространились по всей территории Закавказья, их, как резонно утверждают некоторые исследователи, нельзя отнести к одной этнической общности [105, с. 97]. Скорее всего, этот погребальный обряд отражает религиозное мировоззрение, распространенное на обширной территории среди разных народов.
Определенный интерес представляет датировка кувшинных погребений Азербайджана, ибо в этом вопросе пока существуют некоторые разногласия среди исследователей.
Как известно, обряд захоронения в кувшинах широко известен среди народов Ближнего Востока с глубокой древности. В этом регионе земного шара они встречаются при раскопках памятников V тысячелетия до н. э. Так, например, наличие кувшинных погребений неоднократно засвидетельствовано в памятниках Халафской культуры (Этим сообщением я обязан участнику советской археологической экспедиции в Ираке И. Г. Нариманову). В Закавказье этот обряд появился намного позже. Считается, что в Закавказье древнейшие кувшинные погребения выявлены в Колхиде, которые датируются VI-V вв. до н. э. [176, с. 74; 47, с. 125-128]. Согласно этому положению, на рубеже II-I тысячелетий до н. э. колхи, проникнув в Западную Грузию из Малой Азии, принесли с собой свой погребальный обряд. Первоначально погребальные кувшины ставились вертикально, а в IV-III вв. до н.э., для удобства, их стали укладывать горизонтально. Из Западной Грузии этот обряд проник в Восточную Грузию и далее в Азербайджан [176, с. 79; 47, с. 128]. Действительно, в комплексах этих погребений встречались материалы, характерные для середины I тысячелетия до н. э. Так, например, среди погребального инвентаря имеются браслеты с выгибом и монеты-колхидки с буквами М, О. [176. с. 75-76]. Следует отметить, что браслеты с выгибом, как в Иране, так и в Закавказье продолжали бытовать в позднеахеменидский период, а что касается колхидок с буквами М, О, то они относятся к поздним типам этих монет, которые, как считают их исследователи, продолжали чеканить в Колхиде до начала III в. до н. э. [226, с. 34-36]. Таким образом, на основе тщательного изучения комплексов погребений грузинские исследователи в последнее время пришли к выводу, что древнейшие кувшинные погребения Грузии относятся к IV-III вв. до н. э.
Время появления обряда захоронений в кувшинах в Азербайджане еще твердо не установлено. Долгое время считалось, что этот обряд в Азербайджане появился во II в. до н. э. и продолжал бытовать до III в. н. э. Этот вывод был сделан главным образом на основе изучения кувшинных погребений Мингечаура [187, с. 451-457; 216а, с. 83; 207, с. 29; 217, с. 167 и др.]. По мнению С.М.Казиева, этот обряд пришел в Албанию с юга, через Южный Азербайджан [211, с. 359]. В Мингечауре древнейшие кувшинные погребения выявлены на правом берегу р. Куры. Действительно, инвентарь и некоторые детали обряда этих погребений несколько отличают их от более поздних левобережных кувшинных погребений. В ранних кувшинных погребениях Мингечаура встречаются более грубые большие кувшины, кувшины-фляги, много браслетов и другие изделия, которые в поздних кувшинных погребениях не появляются или появляются редко [209, с. 20-21; 133, с. 74-75; 212, с. 30 и др.]. Т.И.Голубкина правильно отметила, что эти материалы характерны и для мингечаурских погребений со слабоскорченными костяками, которые датируются V-III вв. до н. э. [133, с, 74]. Несмотря на такое наблюдение, все же появление кувшинных погребений в Азербайджане она относит ко II в. до н. э. Это, как нам представляется, было связано с тем, что в Мингечауре ранних кувшинных погребений было выявлено сравнительно мало, а археологические материалы ахеменидского и эллинистического периодов в Азербайджане в то время были исследованы слабо. К тому же в ряде кувшинных погребений Мингечаура были выявлены монеты, которые относились к I в. до н. э.-I в. н. э. [345, с. 143-147.] Однако погребальные комплексы, где были найдены эти монеты, явно отличаются от погребальных комплексов ранних кувшинных погребений.
Исходя из этого, мы несколько лет тому назад при исследовании памятников глиптики, выявленных в Мингечауре, пришли к предварительному выводу о том, что «самые ранние кувшинные погребения Азербайджана относятся к III в. до н. э., если не к более раннему периоду» [70, с. 133]. В ранних кувшинных погребениях Азербайджана встречаются браслеты с выгибом на середине, металлические перстни-печати, глиняные чаши [133, с. 73-87; табл. I, 4; табл. III, табл. IV] и другие изделия, характерные главным образом для V-начала III в. до н. э. Аналогичные материалы очень часто встречаются в памятниках Закавказья и Ирана и датируются ахеменидским периодом. Таким образом, ныне смело можно утверждать, что обряд захоронения в кувшинах в Азербайджане появился в IV-III вв. до н. э. К такому же мнению относительно времени появления кувшинных погребений в последнее время пришел и Дж.А.Халилов.
Эта датировка подтверждается новыми археологическими исследованиями в Азербайджане. Так, например, в последнее время в НахАССР выявлены кувшинные погребения, среди погребального инвентаря которых имеются драхма Александра Македонского, браслеты, керамические и другие изделия, характерные для IV в. до н. э.[33, с. 73 -84]. Вследствие этого данные кувшинные погребения можно датировать IV-III вв. до н. э. Выявленные новые кувшинные погребения в Мильской степи в Агджабединском районе Азербайджанской ССР исследователи относят к VI-III вв. до н. э. [337, с. 474]. Мы считаем, что эти погребения относятся к периоду не позднее IV-III вв. до н. э. Ныне вряд ли можно привести серьезное возражение против датировки ранних кувшинных погребений Азербайджана IV-III вв. до н. э. В то же время следует отметить, что в Азербайджане кувшинные погребения особенно широко были распространены во II в. до н. э.-III в. н. э. Примерно в III в. н. э. они постепенно уступили место другим типам погребений, но в отдельных районах Албании население еще долго продолжало хоронить своих умерших в хозяйственных кувшинах. В Азербайджане самые поздние кувшинные погребения выявлены А.Б.Нуриевым вблизи гор. Шемахи. Они на основе сасанидских монет твердо датируются VII в. н. э. [326, с. 220-232].
Погребения в деревянных срубах на территории Албании пока выявлены лишь в Мингечауре, на левом берегу р. Куры. Характерная особенность этих погребений заключается в том, что умерших хоронили в деревянных срубах, сооруженных в грунтовых могильных ямах. Для сооружения этих срубов, как правило, брали толстые бревна крепких пород дерева, обычно арчана, соединяли их друг с другом наподобие сруба, в результате чего получался своеобразный деревянный гроб. Труп укладывали в скорченном виде на правом или левом боку. В срубных погребениях выявлены одиночные и групповые захоронения. При групповом захоронении один труп уложен в скорченном, а другие – в сидячем положении. В одном таком погребении на ребре сидячего костяка обнаружен наконечник копья, в другом – череп захороненного в таком положении с левой стороны разбит ударом. Иногда около скелета в лежачем положении встречаются черепа. В одной такой женской могиле под ногами костяка обнаружены три черепа [207, с. 36; 208, с. 175; 209, с. 26; 414, с. 22]. В связи с этим полагали, что здесь существовал обычай умерщвления подчиненных для погребения вместе с умершим знатным человеком [208, с. 75]. Действительно, эти погребения обычно отличаются и богатством погребального инвентаря. Внутри сруба или вокруг него обнаружено много глиняных сосудов, оружия, представленного ножами, длинными мечами, кинжалами и наконечниками копий. Причем оружие встречается даже в женских погребениях. В срубных погребениях неоднократно выявлены золотые украшения и монеты. Такие погребения с бедным погребальным инвентарем редки. Быть может, это объясняется или малочисленностью исследованных погребений, или они действительно принадлежали знатным представителям населения, которые в отличие от бедных своих умерших хоронили не в простых грунтовых ямах, а в деревянных срубах-гробах.
Можно допустить, что в Мингечауре в этих погребениях хоронили знатных воинов, на что указывает обилие предметов вооружения. Исходя из этого можно предположить, что умерщвленные при погребении люди были взяты в плен в боях этим воином и стали его рабами, которые сопровождали своего победителя и хозяина после смерти на тот свет.
Монеты, выявленные в срубных погребениях, по определению Е.А.Пахомова, относятся ко времени от второй четверти I в. до начала III в. н. э. [345, с. 149]. Таким образом, эти погребения на основе монет, а также всего комплекса, датируются I-IV вв. н. э. [345, с. 149; 414, с. 22]. В Мингечауре они одновременно сосуществовали с кувшинными и ранними катакомбными погребениями.
Катакомбные погребения в городских некрополях в большом количестве выявлены в Мингечауре. Этим погребальным памятникам посвящен ряд статей и диссертационная работа [210, с. 5; 54, с. 63-72; 315, с. 217-249; 58 и др.]. Они и ныне находятся в центре внимания исследователей [37, с. 142-194; 35, с. 198-206; 38, с. 72-88]. Помимо Мингечаура наличие катакомбных погребений отмечено в Кабале [216, с. 242]. Но пока сравнительно хорошо изучены лишь мингечаурские катакомбы. Хронологически эти погребения охватывают I-VII вв. н. э. и, следовательно, поздний этап существования их выходит за пределы исследуемого периода. К I-III вв. н. э. в Мингечауре относятся некоторые катакомбные погребения, отличающиеся от поздних многими деталями.
Отличительная особенность катакомбных погребений заключается в том, что они имели круглые или овальные в плане сводчатые камеры, сооруженные на глубине 3,5 – 6,5 от дневной поверхности. Для взрослых диаметр погребений 1,5-3 м, а высота 0,9-1,7 м [54, с. 64]. Формы ранних и поздних камер в таких погребениях существенно не различаются. Поздние более просторны. Катакомбные погребения имеют дромос, расположенный чаще перпендикулярно камере. По всей вероятности, сооружение катакомбы начиналось с рытья траншеи – дромоса [38, с. 79-80]. Главное отличие ранних катакомб от поздних заключается в том, что в них умерших хоронили в кувшинах, как в кувшинных погребениях или в срубах, как в срубных погребениях [54, с. 64-65, рис. 1-2]. Кроме того, в отличие от поздних, в ранних катакомбных погребениях умерших хоронили в скорченном положении на боку. Комплексы этих погребений существенно не отличаются от комплексов синхронных погребений Мингечаура. В них встречались многочисленные глиняные сосуды, предметы вооружения, украшения и др.
Особый интерес представляет вопрос происхождения этих погребений, которое до сих пор не совсем ясно [383, с. 15]. Этот тип погребальных памятников или его разновидности встречались на обширной территории, их обычно связывают с сарматскими племенами. Действительно, они встречались на территории распространения племен сарматского круга. Эти погребения выявлены в Поволжье и Приуралье, на Северном Кавказе и даже в Средней Азии. Древнейшие из них выявлены в Поволжье и Приуралье и датируются V в. до н. э., т. е. относятся еще к савроматскому времени [383, с. 13]. Появление этих погребений на Северном Кавказе и в Азербайджане по времени совпадает с проникновением сюда племен сарматского круга. В Мингечауре иногда в катакомбах встречались костяки с деформированным черепом, что также является характерным для сарматского племени алан. Исходя из этого, а также отдельных предметов, свойственных сарматской культуре (оружие, некоторые предметы украшения), встречаемых в этих погребениях, считается, что катакомбные погребения Мингечаура принадлежали сармато-аланам [216, с. 242]. В последнее время это положение неоднократно в более просторном виде изложено и развито И.Алиевым [35; 38]. Относительно происхождения мингечаурских катакомбных погребений высказано и другое мнение, согласно которому носители их, вероятно, проникли в среду албан с юга [414, с. 23-24] Никто из исследователей не отрицает, что погребальный комплекс этого типа погребений имеет большое сходство с комплексами других синхронных типов погребений Мингечаура. Наличие отдельных привозных изделий в этих погребениях неудивительно, ибо подобные привозные изделия, поступившие в Албанию в результате различных контактов, встречаются и в других синхронных погребениях, что свидетельствует лишь о тесных контактах местного населения с сопредельными странами. Антропологические исследования черепов катакомбных погребений Мингечаура не привели к существенным выводам относительно их происхождения. Эти исследования показали, что черепа этих погребений по своему строению не отличаются от черепов, выявленных в других погребениях. Даже деформированные черепа отличаются от других лишь последствиями деформации [229, с. 46-47].
Таким образом, при современном уровне нашего знания для выяснения происхождения мингечаурских катакомб следует хронологически подойти к подобным памятникам, выявленным в отдельных странах, и учесть политическую обстановку того времени.
Во II половине I тысячелетия до н. э. и на рубеже нашей эры к северу от Албании обитали кочевые степные племена савромато-сарматского круга. Эти воинственные ираноязычные племена постепенно продвигались к югу. Племена сарматского круга неоднократно в пути к югу проходили через Закавказье [подробно см. 35]. Как свидетельствует Страбон, иногда сами цари Иберии и Албании открывали северные ворота и пропускали эти племена через свою страну, или при необходимости привлекали их на свою сторону. Иногда северные племена грабили эти страны и наносили ущерб хозяйству [Strab., XI, IV, 5]. По-видимому, при этих походах отдельные группы кочевников в силу различных причин оседали в Закавказье. Эти кочевые элементы в культурном отношении отставали от оседлых коренных народов Закавказья. К тому же они и в количественном отношении уступали коренному местному населению, особенно в исследуемое нами время. В связи с этим пришлые кочевники быстро ассимилировались с многочисленным и более развитыми в культурном отношении коренным населением. Вместе с этим и местное население кое-что заимcтвовало у пришлых. Это особенно явственно чувствуется в вооружении. Влияние сарматского мира яснее прослеживается в северных района Албании и сопредельных с Албанией районах Северного Кавказа. На памятниках античного времени сопредельных с Албанией северных районов заметно также довольно сильное влияние юга. Это видно по обрядам захоронений и отдельным предметам погребальных комплексов [225, с. 208-225; 381, с. 226-272; 382 с. 83-97; 307, с. 174-184; 318, с. 151-159; 263; 22, с. 114; 121, с. 476 и др.].
Судя по материалам Мингечаура обряд захоронений в катакомбах в Азербайджане по времени совпадает с периодом активного проникновения алан на юг. В Мингечауре самые ранние катакомбы относятся к концу I в. н. э. Вероятно этот обряд здесь возник под влиянием сарматского мира. Однако в начале это влияние проявлялось слабо. Таким образом, если ранние катакомбы Мингечаура и принадлежали пришлым аланам, что вполне можно допустить, то принадлежали сильно ассимилированным их представителям. Однако, возможно, что они принадлежали местным, но смешанным с аланами представителям населения, ибо ранние катакомбные погребения от других синхронных погребений Мингечаура отличаются главным образом наличием катакомбной формы погребального сооружения. В самих камерах захоронения произведены в кувшинах или срубах, причем в скорченном положении. Такие элементы чужды для сугубо сарматских захоронений. Сармато-аланские элементы более явственны для поздних катакомбных погребений Мингечаура, которые датируются IV-VII вв.н.э. Видимо, это объясняется увеличением количества пришлого населения с севера, что подтверждается и письменными источниками.
Думается, дальнейшие раскопки городских некрополей выявят новые типы погребальных памятников (В Азербайджане к исследуемому времени относятся и захоронения в сырцовых гробницах, однако такие гробницы в городских могильниках не выявлены. (Об этих погребениях см.; 145, с 149 -160, 40, с. 233-243).)